Оливер Боуден - Assassin's Creed. Ренессанс

– Дядя, я не оспариваю важность Кодекса, но есть дела более спешные, чем раскрытие древних тайн. Якопо Пацци удалось бежать из Флоренции. Я должен найти предателя.

– Думаю, из Флоренции он бежал куда-то на юг. – Марио замолчал, словно решая, стоит ли продолжать. – Эцио, мне не хотелось затевать с тобой этот разговор сегодня. Собирался выждать пару дней. Но теперь вижу: тебя это волнует не меньше моего. А потому начнем готовиться без промедлений. За это время моего старого друга Роберта прогнали из Сан-Джиминьяно. Тамплиеры снова завладели городом. Оттуда слишком близко до Флоренции. И до нас тоже. Нельзя терпеть гнездо тамплиеров у себя под носом. Сдается мне, что Якопо нашел себе прибежище не где-нибудь, а именно там.

– У меня есть имена и других заговорщиков, – сказал Эцио, доставая из сумки список имен и передавая его дяде.

– Хорошо. Некоторые из этих людей не обладают столь обширными связями, как Якопо, и их будет легче выследить. Утром я пошлю своих шпионов. Пусть порыщут по окрестностям и разнюхают, что к чему. А мы пока будем готовиться к возвращению Сан-Джиминьяно под наше правление.

– Пусть твои шпионы собирают сведения. Я не намерен сидеть сложа руки. У меня свои счеты с этими убийцами.

– Возможно, ты прав, – поразмыслив, сказал Марио. – Подчас от одиночки больше толку, чем от целой армии. С этой мразью надо расправляться, пока они думают, что находятся в безопасности… Разрешаю тебе действовать. Отправишься туда и разведаешь, что к чему. Теперь ты вполне умеешь постоять за себя.

– Спасибо, дядя.

– Не торопись, Эцио! Разрешение я тебе даю при одном условии.

– При каком?

– Ты отправишься туда не раньше чем через неделю.

– Через неделю?!

– Для вылазки, которую ты задумал, тебе понадобятся не только скрытые клинки. Да, теперь ты взрослый мужчина, храбрый боец за дело ассасинов. Это заставляет тамплиеров еще сильнее, чем прежде, жаждать твоей крови. Ты многое умеешь, но остались навыки, которыми ты пока не владеешь.

Эцио нетерпеливо покачал головой:

– Прости, дядя, но целая неделя!..

Марио нахмурился и слегка повысил голос. Этого было достаточно.

– Эцио, я слышал о тебе не только хорошие вести. Были и дурные. Убивая Франческо, ты потерял самообладание. Ты поддался своим чувствам к Кристине, и это чуть не увело тебя с избранного пути. Твой долг – служить Кредо ассасина. Если ты об этом забудешь, твоя жизнь потеряет смысл… – Он выпрямился и произнес очень серьезно: – Когда я требую от тебя послушания, я говорю от имени твоего отца.

Эцио показалось, что дядя стал шире в плечах и выше ростом. Его слова больно ударяли по самолюбию, но отрицать их справедливость молодой Аудиторе не мог. Он угрюмо поклонился.

– Хорошо, – сказал Марио уже мягче. – Потом спасибо мне скажешь. Учеба начнется завтра, с утра. И запомни: подготовка – это все!

Неделя прошла в напряженной учебе. Подготовившись, Эцио выехал верхом, держа путь к Сан-Джиминьяно. Марио расставил на подступах к городку свои патрули и велел племяннику переговорить с одним из кондотьеров, который хорошо знал обстановку. На ночь Эцио остановился в лагере.

Здешними кондотьерами командовал сержант Гамбальто – двадцатипятилетний крепыш. Обилие шрамов на его лице и руках говорило о том, что он не отсиживался за крепостными стенами. Гамбальто выложил на стол ломоть хлеба с овечьим сыром, добавив к угощению кружку крепкого верначча [81]. Пока Эцио ужинал, сержант рассказывал ему об обстановке в Сан-Джиминьяно.

– Жаль, что этот Антонио Маффеи уехал из своей Вольтерры. Он просто свихнулся на ненависти к Лоренцо и почему-то считает, что герцог разрушил его родной город, тогда как Медичи всего-навсего взял Вольтерру под крыло Флоренции. Теперь Маффеи окончательно спятил. Каждый день взбирается на башню собора вместе с несколькими лучниками Пацци и проповедует оттуда. А кто кажется ему подозрительным, по тем он велит стрелять. Задумал всех горожан склонить на свою сторону. Жители его ненавидят, но, пока продолжается его террор, они бессильны против него.

– То есть его нужно нейтрализовать.

– Это бы точно ослабило власть Пацци в городе.

– Насколько хорошо они защищены?

– Караул есть и на башнях, и у ворот. Сменяются на рассвете. Уверен, человек с твоими навыками вполне сумеет пробраться в город незамеченным.

Эцио задумался, не станет ли расправа с Маффеи помехой его основной миссии – поимке Якопо? Но он постарался не сосредотачиваться на деталях, а увидеть картину в целом: Антонио был сторонником Пацци, и Эцио посчитал своей обязанностью – обязанностью ассасина – устранить этого сумасшедшего.

Наутро только очень наблюдательные жители городка могли бы заметить худощавого человека в капюшоне, который, словно призрак, бесшумно двигался в сторону соборной площади. Торговцы уже расставляли прилавки и раскладывали товар. Их день только начинался, тогда как дежурство караульных подходило к концу. Усталые, равнодушные ко всему, они дремали стоя, опираясь на алебарды. Западная стена колокольни тонула в густой тени, и никто не видел, как по ней с паучьей ловкостью вскарабкался кто-то в черном.

Исхудавший, с запавшими глазами и всклокоченными волосами, Маффеи уже занял свое место. Четверо усталых арбалетчиков стояли по углам башни. Не слишком доверяя им, Антонио сжимал в левой руке Библию, а в правой – кинжал-рондель. Он уже начал свою проповедь, и вскоре Эцио стал одним из невольных слушателей.

– Жители Сан-Джиминьяно! Внемлите моим словам! Покайтесь и молите Бога о прощении… Дети мои, соединитесь со мной в молитве, и будем вместе противостоять тьме, окутавшей нашу любимую Тоскану! Внимайте, небеса, и я скажу вам. И ты, земля, слушай слова, исходящие из моих уст. Пусть мои слова падают на вас как дождь. Они чисты, как роса на нежных травах. Они – живительная влага для лугов и полей, ибо я проповедую во имя Господа! Он – скала незыблемая! Совершенны дела Его и все пути Его прямы! Праведен и справедлив Он. Однако те, кто погряз в грехах, вовсе не дети Его, а нечестивое отродье! Жители Сан-Джиминьяно, помните ли вы о Господе? О глупый и несмышленый народ! Если вы не считаете Его своим Отцом, кто же тогда вас породил? Очиститесь же светом Его милосердия!

Эцио легко перепрыгнул через парапет и встал возле открытого люка, в квадратном отверстии которого виднелись ступени лестницы. Арбалетчики сразу заметили его и подняли свое оружие. Но молодой человек не стоял на одном месте, что мешало им целиться. Пока двое качали арбалетами, пытаясь взять его на мушку, Эцио незаметно подобрался к третьему и, схватив за щиколотки, скинул его с парапета. С отчаянными воплями арбалетчик пролетел метров шестьдесят и разбился о камни. Не дав караульным опомниться, Аудиторе ударил второго в руку. Тот лишь усмехнулся маленькой ранке, однако еще через мгновение лицо караульного посерело. Он замертво рухнул на каменный пол крыши. Клинок с ядом действовал безотказно. Эцио предпочел бы честный поединок, но такое благородство могло бы стоить жизни ему самому. К тому же он не собирался затягивать свое пребывание в Сан-Джиминьяно. Третий караульный, бросив арбалет, кинулся к люку, надеясь прошмыгнуть мимо Эцио. Молодой человек ударил его ногой в поясницу. Караульный упал головой вниз и покатился по деревянным ступенькам, сломав себе шею на первом же пролете. Четвертый тоже бросил арбалет. Он стоял с поднятыми руками и что-то бормотал. Мельком взглянув на него, Аудиторе понял, что солдат со страху обмочился. Он отвесил караульному шутовской поклон, указав на люк. Испуганный караульный бросился вниз, едва не зацепившись за искалеченный труп товарища. И вдруг сзади кто-то ударил Эцио в шею тяжелым эфесом кинжала. Это был Маффеи, очнувшийся от шока неожиданной атаки. Аудиторе подался вперед.