Оливер Боуден - Assassin's Creed. Ренессанс

– Вы и так достаточно нам помогли, – сказал ему Лоренцо.

– Нет, ваша светлость, я привык доводить начатое до конца. Анджело прав: ему нужно поскорее переправить вас в палаццо.

– Синьоры, я ведь еще не все сказал, – спохватился отдышавшийся солдат. – Я видел, что Франческо Пацци повел отряд к задней стене палаццо Веккьо. Он попытается проникнуть в Синьорию с тыла.

– Идите, Эцио, – заторопил его Полициано. – Выберите себе оружие из нашего арсенала, возьмите небольшой отряд и поторопитесь к палаццо Веккьо. Этот человек пойдет с вами и будет вашим проводником. Он покажет вам безопасный выход из церкви. Отсюда вы доберетесь до палаццо минут за десять.

Эцио поклонился, готовый уйти.

– Флоренция никогда не забудет того, что вы делаете для нее, – сказал ему Лоренцо. – Ступайте с Богом.

Над городом плыл колокольный звон, перекрывая звон мечей и кинжалов. Отовсюду слышались крики и стоны. В городе царили беспорядки. На улицах полыхали опрокинутые телеги. Отряды солдат или неслись куда-то, или сходились в ожесточенных схватках. На улицах и площадях повсюду валялись тела убитых, однако хаос, творимый живыми, отпугивал даже самых дерзких ворон, не давая им пировать на трупах. Рассевшись по крышам, птицы нетерпеливо глядели вниз, сердито сверкая бусинками черных глаз.

Западные двери палаццо Веккьо были распахнуты настежь. Судя по звукам, сражение шло где-то во внутреннем дворе. Эцио велел своему небольшому отряду остановиться. Мимо пробегал другой отряд сторонников Медичи.

– Что там происходит? – спросил у командира Эцио.

– Люди Пацци сумели проникнуть во дворец с тыла. Кто-то открыл им заднюю дверь. Но наши силы не пускают их дальше внутреннего двора. Мы рассчитываем взять их в кольцо.

– А где сейчас Франческо Пацци?

– Он с группой своих людей охраняет задний вход во дворец. Если мы сумеем окружить их силы во дворе, то наверняка доберемся и до него.

Эцио повернулся к своему отряду.

– За мной! – скомандовал он.

Они быстро пересекли площадь и устремились в узкую улочку вдоль северной стены дворца. Два года назад Эцио бежал по ней, чтобы влезть на башню, где в камере томился арестованный отец. Каким неопытным и самонадеянным был он тогда!

Завернув за угол, они увидели Франческо. Людей у него было немного.

– Опять ты? – вскричал Пацци. – Странно, что ты еще жив. Но сейчас мы это исправим. Ты ответишь за убийство моего сына!

– Который несколько раз пытался убить меня! – в тон ему крикнул Эцио.

– Что вы стоите? – завопил своим Франческо. – Убейте его! Немедленно!

Ненависти хватало с обеих сторон. Бились яростно и отчаянно. Сторонникам Медичи нужно было во что бы то ни стало прорваться к своим. Франческо же всеми силами стремился сохранить путь для отступления. Сердце Эцио наполняла холодная ярость. Он сосредоточенно пробивался к двери, которую загораживал собой Франческо. В арсенале церкви Аудиторе выбрал себе прекрасный меч из толедской стали с хорошо сбалансированным лезвием. Но оружие было ему незнакомым, что сказывалось на результатах ударов. Эцио не столько убивал, сколько калечил противников. Пацци это заметил.

– Ну что, сопляк? Возомнил себя опытным воином? А даже убить как следует не можешь. Сейчас я покажу тебе, как это делается.

Они сошлись в поединке. Звенели лезвия мечей, рассыпая искры. Но у Франческо было меньше пространства для маневра. К тому же, будучи на двадцать лет старше Эцио, он начал уставать.

– Караульные! Ко мне! – крикнул Пацци наконец.

Но его уцелевшие сторонники отступили под натиском сил Медичи. Франческо остался один на один с Эцио. Единственный путь к отступлению вел через дворец. Повернувшись, Пацци побежал по каменной лестнице наверх. Аудиторе прикинул расклад сил. Большинство сторонников Медичи находились сейчас перед главным входом и вряд ли могли послать кого-то для защиты тыла. Эцио бросился вслед за Франческо.

Помещения пустовали. Все, кто был способен сражаться, находились во внутреннем дворе, сдерживая натиск сил Пацци. Полдюжины испуганных писарей, увидев Франческо и Эцио, разбежались в разные стороны. Противники миновали несколько роскошных помещений с высокими потолками и позолоченной лепниной и наконец достигли балкона, выходящего на площадь Синьории. Шум сражения внизу долетал и сюда. Напрасно Франческо звал на помощь. Его никто не слышал, а путь к отступлению был отрезан.

– Остановись и прими бой, – потребовал Эцио. – Здесь нас только двое.

– Maledetto! [79]

Эцио полоснул ему по левой руке. Показалась кровь.

– Смелее, Франческо! Ты же был таким храбрым, когда замышлял убийство моего отца. И когда сегодня утром добивал Джулиано. Куда девалось твое мужество?

– Чтоб ты сгорел в аду, дьявольское отродье!

Франческо сделал выпад, но промахнулся – сказывалась усталость. Эцио отскочил в сторону и ногой ударил по лезвию меча противника. Пацци свалился вместе с мечом.

Подняться он не успел. Эцио наступил ему на правую руку, заставив разжать пальцы. Меч Франческо упал на каменный пол. Самого Пацци Аудиторе опрокинул на спину, и когда тот попытался встать, молодой человек жестоко ударил его ногой по лицу. Франческо потерял сознание. Склонившись над ним, Эцио принялся его обыскивать. Развязал легкие доспехи, расстегнул камзол, обнажив бледное, жилистое тело. Однако никаких документов при Франческо не оказалось – только несколько флоринов в поясной сумке.

Отшвырнув меч, Эцио выдвинул лезвие скрытого клинка. Встав на колени, другой рукой он приподнял шею Франческо. Теперь их лица почти соприкасались. Пацци открыл глаза, полные неподдельного ужаса.

– Пощади меня! – прохрипел он.

Со стороны внутреннего двора донесся громкий победный клич. Вслушавшись, Эцио понял: сторонники Медичи обратили своих противников в бегство.

– Пощадить тебя? – переспросил Эцио. – Я скорее пощажу бешеного волка.

– Нет! – закричал Франческо. – Умоляю тебя!

– Это тебе за моего отца, – сказал Эцио, ударив его в горло. – Это за Федерико… Это за Петруччо… А это – за Джулиано!

Кровь хлынула из ран Франческо. Эцио был готов снова и снова вонзать кинжал в горло своей жертвы, но ему вдруг вспомнились слова Марио: «Никогда не становись таким, каким был он». Аудиторе присел на корточки. Глаза Пацци начинали стекленеть. Жизнь уходила из него, но губы еще шевелились. Эцио склонился над ним.

– Священника… священника… Умоляю, приведи мне священника…

Эцио был потрясен – теперь, когда ярость внутри начала утихать, – кровожадностью, с которой он убил своего врага. Это противоречило Кредо ассасина.

– Нет времени, – тихо сказал молодой человек. – Я сам прочту над тобой отходную молитву.