Саба Тахир - Уголек в пепле

– Эл, слушай, я знаю, ты злишься, но…

– О, иди надень рубашку. – Она пошла прочь, бормоча что-то о дураках, которые не соблюдают правила. Я сдержал гневное восклицание. Почему, черт возьми, она такая упрямая?

В оружейной я наткнулся на Маркуса, который оттеснил меня к дверному проему. Впервые Зака рядом с ним не было.

– Твоя шлюшка с тобой все еще не разговаривает? – спросил он. – И больше не проводит с тобой время, верно? Избегает тебя… избегает других парней… все время одна… – Он уставился на удаляющуюся Элен. Я потянулся за мечом, но Маркус уже приставил мне кинжал к животу. – Она принадлежит мне, ты знаешь. Я видел это.

Его спокойствие обескуражило меня больше, чем любая бравада.

– Как-нибудь я встречу ее, когда тебя не будет рядом, – пообещал он. – И сделаю ее своей.

– Держись от нее подальше. Если что-то с ней случится, я рассеку тебя от горла до твоего жалкого…

– Ты всегда лишь угрожаешь, – усмехнулся Маркус. – А на деле ты никогда и ничего не можешь сделать. Неудивительно, ведь ты – предатель, и маска твоя до сих пор не срослась с тобой. – Он наклонился вперед. – Маска знает, что ты слаб, Элиас. Знает, что ты не один из нас. Поэтому она и не становится частью тебя. И поэтому я должен тебя убить.

Его кинжал проткнул кожу, пустив струю крови. Небольшой нажим, рывок вверх – и он вспорет мне живот, как рыбье брюхо. Меня затрясло от гнева. Я зависел от его милости и сгорал от ненависти к нему.

– Но здесь центурион, – взгляд Маркуса метнулся влево, откуда быстро приближался преподаватель. – А мне бы хотелось убивать тебя медленно.

Он лениво отодвинулся и отдал честь проходящему мимо центуриону. Злясь на себя, на Элен, на Маркуса, я толкнул дверь в оружейную и направился прямиком к стойке с тяжелым оружием. Схватил трехлопастную булаву и взмахнул ее в воздухе, представляя, что срубаю Маркусу голову.

Когда я вернулся на тренировочное поле, центурион по боевой подготовке поставил меня в пару с Элен. Гнев бурлил во мне, отравляя разум и притупляя сноровку. Элен же, напротив, направила свою ярость в нужное русло. Она отшвырнула мою булаву и спустя несколько минут вынудила меня сдаться. Выразив свое отвращение, она отошла сражаться с другим противником, пока я с трудом поднимался на ноги. На краю поля я заметил Маркуса. На меня он не смотрел, не сводя блестящих глаз с Элен, лаская пальцами кинжал. Фарис подал мне руку и помог подняться. Я окликнул Декса и Тристаса, которые скривили физиономии от вида ссадин, которыми меня наградила Элен.

– Аквилла все еще бегает от вас?

– Как от заразы, – кивнул Декс.

– Все равно присмотрите за ней, – попросил я. – Даже если она хочет, чтобы вы держались в стороне. Маркус знает, что она избегает нас. Это только вопрос времени, когда он нападет на нее.

– Ты же знаешь, она прибьет нас, если заметит, что мы изображаем из себя сторожевых псов, – сказал Фарис.

– А тебе как больше нравится, – спросил я, – Элен злая или Элен избитая?

Фарис побледнел, и они с Дексом пообещали присматривать за ней, а уходя с поля, оба поглядывали на Маркуса.

– Элиас, – задержался Тристас. Меня насторожила сквозившая в его голосе неловкость. – Если хочешь, мы можем обсудить… э-э… – Он почесал свою татуировку. – Ну, просто мы с Аэлией тоже и ссорились, и мирились. Как у вас с Элен… Если хочешь, конечно, поговорить об этом…

Верно.

– Мы с Элен просто друзья.

Тристас вздохнул.

– Ты ведь знаешь, она влюблена в тебя, да?

– Она… нет… не… – Я не мог толком вымолвить ни звука, поэтому просто закрыл рот и посмотрел на Тристаса в немом изумлении, надеясь, что сейчас он усмехнется, хлопнет меня по спине и скажет: «Я просто шучу! Ха, Витуриус, видел бы ты свое лицо…».

Но Тристас сказал:

– Поверь. У меня четыре старшие сестры. И я – здесь единственный, у кого отношения длятся дольше месяца. Элен влюблена в тебя. По крайней мере, уже какое-то время. Каждый раз, когда она смотрит на тебя, я замечаю это.

– Но это же Элен, – повторил я глупо. – Я имею в виду… ну, мы все думали об Элен…

Тристас охотно кивнул.

– Но она не думала о нас. Она видела нас с худшей стороны.

Я вспомнил Испытание Мужества и свои рыдания, когда понял, что Элен была реальной, а не галлюцинацией.

– Почему она…

– Кто знает, Элиас, – изрек Тристас. – Она может убить человека голыми руками. С мечом она – сущий демон, и она способна перепить многих из нас. Возможно, оттого мы и забыли, что она – девушка.

– Я не забывал, что Элен – девушка.

– Я не говорю про физиологию. Я говорю о том, что у нее в голове. Девушки думают о таких вещах иначе, чем мы. Она любит тебя. И что бы между вами ни случилось, это все из-за ее любви. Уверяю тебя.

«Это неправда, – твердил мой разум, упорно отрицая услышанное. – Она не любит меня, ее просто влечет ко мне». «Замолчи, разум», – велело сердце.

Я знал Элен так же хорошо, как технику боя и способы убийств. Я знал запах ее страха и ссадины на коже. Я знал, что она слегка раздувает ноздри, когда лжет, и держит руки между колен, когда спит. Я знал все ее самые красивые и некрасивые стороны.

Ее гнев ко мне поднимался из глубины. Из самых темных закоулков души, существование которых она не признавала. В тот день, посмотрев на нее так бездумно, я заставил ее считать, что, возможно, и во мне есть такие потаенные уголки, что, возможно, она не одинока в этом.

– Она – мой лучший друг, – сказал я Тристасу. – Я не могу заводить с ней таких отношений.

– Не можешь. – В глазах Тристаса промелькнуло сочувствие. Он знал, что Элен значила для меня. – И в этом вся проблема.

Спала я мало и урывками, терзаемая снами, полными угроз Коменданта. «На это еще есть время». Когда проснулась перед самым рассветом, клочки кошмара все еще стояли перед глазами: мое лицо искромсано и выжжено, Дарин болтается на виселице, его светлые волосы развеваются на ветру.

Подумай о чем-нибудь другом . Я закрыла глаза и увидела Кинана, вспомнила, как он пригласил меня на танец, такой робкий, сам на себя не похожий. Огонь в его глазах, когда он кружил меня, – должно же это что-то да значить, решила я. Но он так внезапно покинул меня. Все ли с ним в порядке? Избежал ли он облавы? Слышал ли предупреждение Витуриуса?

Витуриус. Я все еще слышала его смех, чувствовала его запах… Мне пришлось подавить эти чувства, заставить себя взглянуть правде в лицо. Он – маска. Он – мой враг. Но почему он помогал мне? Рисковал тюремным заключением, а то и чем похуже, если слухи насчет Черной Гвардии и их зачисток – правда. Я не могла поверить, что он сделал это исключительно ради меня. Тогда что это? Шутка? Какая-то коварная игра меченосцев, которую я еще не поняла?