Маргарет Штоль - Идолы

Лукас с любопытством поднимает плоский лист металла, под которым, похоже, скрывается механическое сердце средства передвижения.

– Простой бензиновый двигатель, – говорит он. – Куда более примитивный, чем в вертушке.

– Но разве ему не нужен…

– Бензин?

Ро уже держит в руках помятую красную канистру, также покрытую пылью. Он трясет ее, и я слышу, как внутри что-то плещется.

– А вот тут кое-что получше. – Я снимаю с полки пыльную коробку. – «Омега-чау».

– Это еда? – Тима выхватывает коробку из моих рук.

– Еда для собак, – отвечаю я.

– Еда – это еда. – Ро разрывает коробку и мгновенно засовывает в рот горсть коричневых сухих комочков.

Лукас кричит с другой стороны машины:

– Здесь насос!

Я слышу скрип древних соединений, начавших двигаться в первый раз за невесть какое время.

– Вода. Она коричневая, как в заливе Портхоул, но это определенно вода.

Горсти собачьего корма и жидкая грязь казались вкусными, как ничто и никогда. Брут, похоже, был полностью с нами согласен.

Ро рывком открывает одну дверцу, Лукас – другую. Металлические петли жалобно скрипят, стонут, как Ро, когда ему в миссии приходилось вставать рано утром, чтобы накормить свиней. Лукас отступает к Тиме, и она протягивает ему красную канистру с горючим.

– Док! – кричит Ро из машины. – Мне нужен Док!

– Хочешь, чтобы за нами явились Лорды? Не терпится прокатиться на экспрессе Безликих? – Лукас смотрит на Ро как на полного идиота.

– Нет, я хочу прокатиться вот на этом автомобиле. Можешь называть его Ро-ликим экспрессом. Но я не знаю, как он работает.

Тима берет транслятор, включает его:

– Только очень коротко, и будьте готовы рвануть с места. Мы должны убраться отсюда сразу, как только наладим связь.

Ро начинает что-то делать под рулевым колесом, тянет какие-то проволочки. Я забираюсь внутрь, сажусь рядом с ним. Сиденье пахнет, как старые ботинки.

– Док, ты слышишь? Нужна небольшая помощь с двигателем внутреннего сгорания. На основе бензина. У тебя есть какие-нибудь данные?

– Запустить двигатель с помощью проводов легко, Фьюро. Инструкции загружаю в вашу карту. Уже.

– Что это такое?

Я открываю маленькую дверцу в панели передо мной и достаю нечто белое и пушистое, на чем болтаются старые металлические ключи.

– Отвратительно! – Вещица оказывается высушенной лапкой какого-то зверька. От ее вида мне становится худо. На ней сохранились когти. – Да что это были за люди?! – Я качаю головой.

– Это сухая кроличья лапка. Нечто вроде подношения богам ради удачи, – объясняет Тима. – Так считалось в древние времена.

– С чего бы лапа приносила удачу? – Я таращусь на комочек меха.

Ро смотрит на меня – и вдруг начинает хохотать.

– Да с того, что к ней привязано с другого конца, умница! – Он снова смотрит на браслет и встряхивает головой. – Забудь это, Док. У меня есть идея получше.

Ключи. Кроличья лапка прикреплена к связке ключей. Скорее всего, среди них и ключ от машины. Если точнее, от «шевро». Вот этот.

Голос Дока разносится по амбару:

– Я возражаю, Фьюро. Твоя логика ошибочна.

– Знаешь, меня она устраивает, – усмехается Ро.

– Одна идея не может считаться эмпирически лучше или хуже другой. Более уместно учитывать имеющийся контекст, безусловно, а не принимать простое утверждение само по себе.

– Да, это точно. Просто тут есть ключи, Док. К машине, которую мы пытаемся запустить проволоками. – Ро смотрит на потолок, как будто голос Дока доносится сверху.

Тишина.

– Да. Это лучше. Признаю ошибку.

– Не забывай, Док, чьи живые мозги находятся прямо здесь.

Ро ухмыляется и сует ключ в щель рядом с большим круглым рулем. Я удивлена тем, как быстро он сумел разобраться, что куда нужно вставлять.

Потом Ро подмигивает мне, улыбаясь так, словно создан для времени, когда существовали транспортные средства «шевро» и кровавые подношения звериных лап.

– Пожелай мне удачи, Дол-красотка!

– Удачи, Дол-красотка, – повторяет Док.

Я смеюсь:

– Удачи!

Ро тут же поворачивает ключ – и мотор оживает.

Дорога бежит под нами, окружающий пейзаж проносится мимо окон… Ро едет точно по центру шоссе, следуя поблекшей двойной линии разметки.

– А зачем бы еще это тут нарисовали? – спрашивает он.

– Чтобы вы с Лукасом оказались по разные ее стороны, – говорит Тима. – А теперь хватит болтать, смотри, куда едешь.

– Это что, шутка такая? – Ро явно удивлен и оглядывается.

«Шевро» виляет в сторону, едва не свалившись в глубокую, поросшую травой канаву, что бежит параллельно шоссе; канавы здесь с обеих сторон.

– Ты прекрасно ее слышал. Смотри на дорогу, дубина! – Лукас выглядывает в окно.

Облако черного дыма поднимается в воздух позади нас.

– Думаете, это необходимо было сделать? – Тима явно нервничает.

– Нет, – говорит Лукас.

– Да, – замечает Ро.

Тима вздыхает и морщит нос:

– Забудьте, что я что-то говорила.

Я замечаю, что она пристегнулась к сиденью ремнем, как пилот вертушки, то есть связала концы ремня над бесполезными проржавевшими пряжками. Я не знаю, кто из них дрожит сильнее, Тима или Брут, свернувшийся у ее ног.

Вся эта машина обоих пугает до смерти.

Но не меня. После крушения вертолета и ужасающего визита Лордов нужно кое-что посерьезнее, чем старый «шевро», чтобы напугать меня.

Так что мне наплевать, где именно я нахожусь, по крайней мере в эту минуту. Я слишком измучена. Ноги у меня отчаянно болят, веки тяжелые, как камни.

Я откидываю голову на потрескавшуюся спинку сиденья и в полудреме смотрю в окно.

Шоссе бежит вдоль гряды холмов, и их вершины вырисовываются на фоне неба.

Самая высокая выглядит силуэтом. И тут мой взгляд улавливает кое-что еще.

Одну маленькую деталь.

Я выпрямляюсь. Темная тень – высокий зазубренный шпиль – появляется вдали, она выше, чем могут быть любые деревья.

– Это что, старая вышка связи? Вон там, в той стороне? – Я стучу пальцем по стеклу.

– Нет, – говорит Тима, и когда она мне отвечает, в ее голосе звучит такой же холод, как тот, который чувствую я.

– Я так и не думала… – бормочу я.

После этого никто не произносит ни слова. Мы все знаем, что это такое, и мы все хотим убраться от этого как можно дальше.

От них, от всех них.

От этих новых растущих Икон.

Кто может бороться с тем, что теперь везде? Кто может выиграть подобную войну, которую выиграть невозможно?

Я слишком устала, чтобы думать.

Я даже почти слишком устала для того, чтобы спать.

Почти.

Тут я замечаю, что проваливаюсь в небытие.

– Долория!

Я слышу свое имя сквозь тьму сна. Я не могу ответить. Я не могу найти свой голос. Я не знаю, который из них мой, так их много в моей голове…