Брайан Герберт - Ветры Дюны

Носильщики унесли тело к челноку; Стокия будет храниться в трюме лайнера, пока не вернется в школу матерей. Доставка кружным путем с Салусы Секундус займет определенное время, и, когда сестры на Валлахе IX пакет вскроют, они почувствуют запах.

Если бы я решала, я бы казнила Шаддама Коррино и графа Хазимира Фенринга вместе с ним. Но я уважаю решения брата, хотя мне это может дорого обойтись.

После казни Бронсо принцесса Ирулан шла в мрачной процессии рядом с Джессикой. Стража расчистила в толпе проход, чтобы они смогли приблизиться к смертному одру. Обе молчали.

Несмотря на начальное сопротивление, Ирулан все же поняла, что весь план разработан самим Паулем. Он сам создал своего обличителя, чтобы любыми возможными средствами подточить мощную властную структуру мифа о нем. И Бронсо унес свою тайну с собой.

Алия и Дункан, регент и ее супруг-гхола, поднялись по ступенькам на помост к установке. Сохраненная жидкость конденсировалась на прозрачной боковой панели и циркулировала во внутренних трубках.

«Капли человечности», – подумала Ирулан.

Кизарат объявил этот день праздничным – мерзкий праздник, но Алия была довольна. Алия, Дункан, Гурни, Джессика и принцесса Ирулан подошли, чтобы взглянуть на плоды «правосудия», и приветственные крики толпы зазвучали громче. Ирулан пыталась вспомнить свой гнев, вызванный тем, что сделал Бронсо, ложью, которую он распространял, его преувеличениями. Она не была уверена, что готова умереть, защищая свою версию истории – тем более таким ужасным образом.

Их окружили священники. Регент громким, звучным голосом, который разнесся далеко за пределы помоста, сказала:

– Принцесса Ирулан, жена Муад'Диба, теперь ты можешь исправить исторические записи, очистить их от клеветы Бронсо Иксианского и упрочить наследие моего брата.

Ирулан тщательно сформулировала свой ответ:

– Я поступлю как должно, регент Алия.

Джессика взглянула на принцессу, но ответ, по-видимому, удовлетворил Алию и толпу, судя по единодушному одобрению.

Джессика, хоть и была явно расстроена, пошла быстрее, чтобы оказаться возле установки раньше Алии. Она возвысила голос, чтобы перекрыть гомон толпы:

– Священники, принесите кубки! Это вода Бронсо Иксианского, и все мы знаем, что с ней следует сделать.

После короткой суеты два священника принесли пять нарядных кубков. Ирулан наблюдала за Джессикой, пытаясь понять, что та делает. Гурни Халлек озабоченно молчал.

А вот Алия предложению матери обрадовалась.

– Ах! Точно как граф Фенринг, который выпил воду своей злой дочери, когда я убила ее. Мы сделаем то же самое с Бронсо.

Священники раздали кубки, и Ирулан взяла свой. Несмотря на то, что день был жаркий, несмотря на присутствие огромной толпы, металл кубка казался поразительно холодным.

Джессика набрала из резервуара установки воды в свою чашу и подождала, пока Дункан проделает то же самое для Алии и для себя. Потом Ирулан точными движениями наполнила кубки Гурни и свой. Когда принцесса замешкалась, Джессика спокойно сказала:

– Это вода, Ирулан. Всего лишь.

– Вода казненного предателя. – Алия подняла свой кубок. – Враг Муад'Диба погиб, и его вода освежит нас и придаст сил.

Она сделала большой глоток.

– Бронсо Иксианский, – сказала Джессика и выпила.

Ирулан содрогнулась, внезапно поняв причину поступка Джессики. Для нее это было не проклятие, а тост, приветствие, признание смелых далеких от себялюбия действий, признание страшной жертвы, которую Бронсо принес Паулю и всему человечеству. Своего рода противовес тому ужасному, что много лет назад Джессика сделала с десятью заговорщиками на Каладане. Но это не кубок с ядом, вода…

Ирулан подавила неприятное чувство. Это просто вода. Теплая безвкусная жидкость, дистиллированная, профильтрованная, чистая… и нисколько не утоляющая жажду. Но, как и задумала Джессика, Ирулан выпила в память Бронсо.

Алия распорядилась распределить остатки воды изменника среди высших священников как своего рода награду.

Казнь закончилась, толпа начала расходиться. И тут на улицах возник шум. Под громкие звуки труб запрыгали и завертелись акробаты; используя пояса с портативными генераторами силового поля, они проделывали свои трюки высоко над толпой. Зрители смеялись и аплодировали, казнь не испортила им хорошее настроение.

– Жонглеры! – крикнул кто-то. Джессика видела, как они появились, используя толпу как батут. Проворные акробаты, словно сделанные из эластичного вещества, танцевали и прыгали, приближаясь к помосту, показывая спектакль толпе и царственным зрителям.

Впереди шел элегантный мужчина в ослепительно-белом костюме. Высоко стоя над толпой, он поднял руку и крикнул:

– Я Рейнвар Великолепный, и мы пришли дать представление в честь Муад'Диба! – Изящным жестом он протянул руки к платформе. – И конечно, в честь регента Алии, принцессы Ирулан и прекрасной леди Джессики.

Алия вежливо захлопала, Джессика тоже. Что сказал Бронсо, излагая свою историю? «Многое изменилось – только наружность осталась прежней».

Благородные зрители досмотрели представление до конца. Потом Алия приказала священникам щедро заплатить артистам.

Невозможно вечно скрываться от горя. Его принесет ветер, оно в твоих снах, в самых незначительных вещах. Оно найдет тебя.

Пока народ праздновал казнь Бронсо, на сердце у Джессики стало еще тяжелее. Зная, что Алия ждет от нее улыбок и довольство «победой», Джессика старалась, как могла. Чем более шумным становился праздник в крепости, тем меньше она могла выдерживать напряжение и мрачное отвращение, которое испытывала в глубине души.

Как можно веселиться, когда она остро ощущает неправильность происходящего? Ей нужно побыть одной.

Бене Гессерит научили ее обуздывать то, что сестры считали личной, человеческой слабостью. Но все их старания – от запрета на любовь до рождения Квисац-Хадераха – неизменно проваливались. Контролировать человека полностью не удавалось.

Если бы сестры видели ее сейчас, они поздравили бы ее с тем, как ей ловко удается скрывать свои эмоции, чему она научилась уже после смерти Пауля. Но отчужденность от собственных чувств вызвала у Джессики ощущение неясной незавершенности. Она напоминала себе евнуха, лишенного возможности одного из основных биологических отправлений.

Джессика так долго отгораживалась от всяких проявлений чувств, что теперь успешно погасила их искру, превратив ее в холодную серую золу. Зачем? В ту ночь в пустыне, когда они с Паулем узнали о смерти герцога Лето, она плакала… и ее глубоко встревожила неспособность Пауля проявить свои чувства. Позже, в битве за Арракин, ее поразило равнодушие Пауля в ответ на сообщение, что сардаукары убили его сына-первенца. Пауль, мужественный победоносный полководец, чьи фрименские армии покорили империю, не умел оплакать младенца-жертву.