Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

Эндер закрыл лицо ладонями. Такого он не мог представить даже в самых жутких кошмарах. Да, он прекрасно понимал, что отправляется туда, где его мозг легко может создать что угодно. Но ему никогда не приходило на ум, что Питер все еще живет внутри его. Он считал, что еще много лет назад подавил в себе былую ненависть.

А Валентина – почему он создал еще одну Валентину? Такую юную, совершенную, милую и замечательную? На Лузитании его ждет настоящая Валентина. Что она подумает, увидев созданное им во Вне-мире? Может быть, она будет очень тронута, узнав, насколько близка ему, но она также поймет, что в своем сердце он хранит ее прежний образ, а вовсе не нынешний.

Страшнейшая и ярчайшая тайны его души будут выставлены на всеобщее обозрение, стоит только двери корабля открыться.

– Изыдите, – сказал он. – Рассыпьтесь в прах.

– Только после вас, – съязвил Питер. – Ты сойдешь в могилу куда раньше. Твоя жизнь закончена, моя же только начинается. Много лет назад я впервые попробовал свои силы на одной-единственной планете – на Земле. Все оказалось просто. Так же легко я могу убить тебя голыми руками, стоит мне только захотеть. Твоя шея переломится, как сухой сук.

– Ну давай, попробуй, – прошептал Эндер. – Маленький мальчик, который до смерти боялся тебя, остался в далеком прошлом.

– Ты мне не ровня, – презрительно фыркнул Питер. – Ты никогда не был для меня достойным противником и никогда не будешь. У тебя слишком доброе сердце. Как и у Валентины. Ты не сможешь сделать того, что надо будет сделать. А поэтому ты слаб и беззащитен. С тобой справиться – пару раз плюнуть.

Внезапная вспышка света. «Что такое, неужели нам все-таки не выбраться из этого Вне-мира? Джейн не может больше удерживать в уме наши образы? Мы сейчас взорвемся или врежемся в солнце?»

Нет. Просто дверь открылась. Полутьму корабля прорезал яркий свет солнечного утра Лузитании.

– Вы выходить собираетесь? – крикнул Грего, заглядывая внутрь. – Ну так что…

И тут он увидел всех. Эндер заметил, как он шевелит губами, считая про себя пассажиров корабля.

– Nossa Senhora! – выдохнул Грего. – А эти-то откуда взялись?

– Свалились на вас прямиком со съехавшей крыши Эндера, – объяснил Питер.

– Нас создало давнее и нежное воспоминание, – ответила новая Валентина.

– Помогите мне управиться с вирусами, – попросила Эла.

Эндер рванулся было к ней, но она отдала пузырьки Миро. Она ничего не объясняла, просто отвернулась. Но он мгновенно все понял. Происшедшее с ним во Вне-мире оказалось слишком непонятным и чуждым. Кем бы ни были этот Питер и эта юная Валентина, они не должны были возникнуть. То, что Миро создал для себя новое тело, объяснимо, хоть вид превращающегося в забытое ничто разлагающегося трупа – не самое приятное зрелище. Цель Элы была настолько четко сформулирована, что, помимо содержимого пузырьков, которые она прихватила именно для этой цели, она не создала ничего постороннего. Но Эндер произвел на свет сразу двоих, и оба по-своему неприятны. Новая Валентина казалась насмешкой над Валентиной настоящей, которая ждала его появления сразу у дверей. А Питер вызывал омерзение своими ужимками, одновременно опасными и неприличными.

– Джейн, – прошептал Эндер, – ты слышишь меня?

– Да, – ответила она.

– Ты видела, что произошло?

– Да.

– Ты что-нибудь поняла?

– Я очень устала. Как никогда. Я никогда прежде не совершала такой сложной работы. Пришлось задействовать буквально всю память – все мое внимание. И два новых тела, Эндер. Ты заставил меня включить их в образ. Я до сих пор не понимаю, как у меня это получилось.

– Я не хотел…

Но она не ответила.

– Ну что, ты идешь или остаешься здесь? – осведомился Питер. – Все уже ушли. И прихватили с собой эти банки с мочой.

– Эндер, я боюсь, – сказала юная Валентина. – Я не знаю, как мне лучше поступить.

– Я тоже, – вздохнул Эндер. – Да простит меня Бог, если это как-нибудь повредит тебе. Я не хотел, мне не следовало брать тебя сюда.

– Знаю, – кивнула она.

– Э нет, – встрепенулся Питер. – Милый старина Эндер вызывает из мозга образ уже созревшей молоденькой девушки, которая выглядит точь-в-точь как его сестра в юности. Мм, Эндер, старина, где ж предел твоей порочности?

– Только грязный, извращенный ум способен подумать о таком, – пробормотал Эндер.

А Питер рассмеялся. Он смеялся и смеялся.

Эндер взял юную Вэл за руку и повел ее к двери. Он почувствовал, как ее ладошка внезапно вспотела и задрожала. Она казалась такой реальной. Она действительно существовала. Однако, остановившись в дверях, он увидел настоящую Валентину, повзрослевшую, слегка постаревшую, но все еще изящную, прекрасную женщину, которую он знал и любил все эти годы. «Вот моя настоящая сестра, та, которую я так люблю, мое второе „я“. Как очутилась у меня в мозгу эта юная девушка?»

Сразу было видно, что Грего и Эла рассказали достаточно, чтобы все собравшиеся поняли, что произошло что-то крайне странное. И когда Миро бодрой, пружинящей походкой сошел с судна, такой крепкий и самоуверенный, легко выговаривающий слова и весь бурлящий энергией – казалось, вот-вот запоет, – по толпе прокатился восторженный шепоток. Чудо. Там, откуда вернулся космический корабль, могли свершаться чудеса.

Однако, увидев Эндера, все тут же замолкли. Вряд ли кто с первого взгляда мог узнать в девушке, которая шла, держась за его руку, Валентину в молодости. Тогда ни один человек не понял этого, даже Валентина сама себя не узнала. И никто, кроме Валентины, не мог узнать Питера Виггина таким, каким он был в молодости: в исторических книгах его обычно изображали на закате лет, ведь именно тогда в повседневную жизнь вошла дешевая, доступная всем голография.

Но Валентина сразу его узнала. Эндер замер в дверях, рядом с ним стояла юная Вэл, сзади высовывался Питер. Вот тогда-то Валентина и узнала обоих. Она отпустила руку Джакта, которую прижимала к себе, и подошла к Эндеру.

– Эндер, – дрожащим голосом проговорила она, – мой милый, дорогой, истерзанный мальчик, неужели это и есть то, что ты создал, отправившись туда, где исполняются желания? – Она протянула руку и погладила свою более юную копию по щеке. – Она такая красивая, – сказала она. – Я никогда не была такой красивой, Эндер. Она само совершенство. Она такая, какой я хотела быть.

– Эй, Вэл, меня разве ты не рада видеть, мой любимейший, милейший Демосфен? – Питер, растолкав Эндера и юную Вэл, пробился вперед. – А для меня у тебя нежных воспоминаний детства не найдется? Разве я не более красив, чем ты меня помнишь? Но я-то тебя очень рад видеть. Ты прекрасно обращалась с той личностью, которую я для тебя создал. Демосфен. Я тебя создал, а ты даже не хочешь сказать мне спасибо.