Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

– Тогда тебе следует поручить ее человеку, которому можно доверять, а не неопытному ребенку.

– Ты давным-давно повзрослела, Цин-чжао. Ты готова выслушать суть задания?

– Да, отец.

– Что тебе известно о флоте, отправленном к Лузитании?

– Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе все, что мне о нем известно?

– Я хочу, чтобы ты поделилась со мной только тем, что, по-твоему, имеет значение.

Вот оно что… Ее задание заключается в том, чтобы показать, насколько четко она сумеет отделить важное от незначительного в какой-то определенной проблеме.

– Флот был послан, чтобы подавить мятеж, возникший в колонии на планете Лузитания. Законы, касающиеся невмешательства в жизнь единственной известной человечеству разумной инопланетной расы, были жестоко нарушены.

Хватит? Нет, отец ждет продолжения.

– В связи с этим возникла полемика в компьютерных сетях, – снова заговорила она. – Некий человек, скрывающийся под псевдонимом Демосфен, опубликовал статьи, обосновывающие иную точку зрения и призывающие к восстанию.

– К какому восстанию, в частности?

– Восстанию миров-колоний. Демосфен предрекал, что флот на Лузитанию может стать опасным прецедентом – дело лишь во времени, вскоре Межзвездный Конгресс силой начнет насаждать свою власть на обитаемых мирах. Для католических миров и общин Демосфен создал несколько иную версию: якобы Конгресс пытается наказать епископа Лузитании, ведь тот послал к пеквениньос миссионеров, призванных спасти души свинксов. Ученых Демосфен предупредил о том, что на кон поставлен принцип независимого научного исследования: целый мир находится под угрозой военного уничтожения, и все потому, что колония осмелилась предпочесть мнение местных ученых взглядам бюрократов, находящихся от места действия в сотнях световых лет. И всем Демосфен заявил, что флот на Лузитанию снабжен молекулярным дезинтегратором. Явная ложь, конечно, однако некоторые поверили.

– И насколько эффективны эти статьи? – поинтересовался отец.

– Не знаю.

– Очень эффективны, – ответил за нее он. – Пятнадцать лет назад первые статьи чуть не вызвали революцию.

Восстание колоний? Пятнадцать лет назад? Цин-чжао было известно только об одном таком бунте, но она никогда не связывала его со статьями Демосфена. Она залилась краской:

– Но ведь как раз в то время была заключена Колонистская Хартия – первый разработанный тобой великий договор.

– Договор принадлежал не мне, – возразил Хань Фэй-цзы. – Он принадлежал равно как Конгрессу, так и колонистам. Лишь благодаря ему удалось избежать жестокого столкновения. И флот на Лузитанию продолжил исполнение возложенной на него великой миссии.

– Но, отец, каждое слово Хартии было написано тобой.

– В ней я старался отразить желания и взгляды людей, находившихся по обе стороны проблемы. Я выступил простым чиновником.

Цин-чжао низко поклонилась. Она знала правду, как, впрочем, и все остальные. Эта Хартия стала краеугольным камнем будущего величия Хань Фэй-цзы, ибо он не только написал договор, но и убедил обе стороны принять его практически в первоначальной редакции. Такая вольность сделала Хань Фэй-цзы одним из самых доверенных советников великих мира сего. Если он предпочел низвести себя в подобном проекте до роли обычного чиновника, то только потому, что был человеком великой скромности. Также Цин-чжао было известно и о том, что, когда он завершил сей труд, мать уже находилась на грани смерти. Таким был отец – он не презрел ни своего долга по отношению к жене, ни своих обязанностей. Он не мог спасти жизнь матери Цин-чжао, но зато спас многие жизни, которые могли быть унесены грядущей войной.

– Цин-чжао, почему ты решила, что присутствие на кораблях флотилии молекулярного дезинтегратора – явная ложь?

– Потому… потому что это было бы чудовищно. Словно объявился новый Эндер Ксеноцид, собирающийся уничтожить целый мир. Такая сила не имеет ни права, ни причины на существование в нашей Вселенной.

– Кто тебе внушил подобные мысли?

– Обыкновенная этика, – ответила Цин-чжао. – Боги создали звезды и все планеты – кто есть человек, чтобы стереть их?

– Но, помимо этого, боги создали законы природы, которые предполагают такую возможность, – кто есть человек, чтобы презреть дары божьи?

Цин-чжао, пораженная его словами, замолкла. Она никогда не слышала, чтобы отец столь открыто защищал войну, он ненавидел войны в любом их проявлении.

– И снова я спрашиваю тебя: кто внушил тебе, что подобная сила не имеет ни права, ни причины на существование в нашей Вселенной?

– Это мое собственное умозаключение.

– Но предложение это – точная цитата.

– Да. Из Демосфена. Но если я верю в идею, я принимаю ее как свою собственную. Ты сам учил меня.

– Ты должна сотню раз убедиться, что правильно поняла все аспекты предположения, прежде чем уверовать в него.

– Маленький Доктор ни в коем случае не должен быть использован на Лузитании, и, следовательно, он не мог быть послан.

Хань Фэй-цзы мрачно кивнул:

– А почему ты решила, что он никогда не должен быть применен там?

– Потому что это уничтожило бы пеквениньос, юную прекрасную расу, стремящуюся исполнить свое назначение, что свойственно всякому разумному существу.

– Опять ты цитируешь.

– Отец, читал ли ты «Жизнь Человека»?

– Читал.

– Тогда как ты можешь сомневаться в том, что пеквениньос должны остаться жить?

– Я сказал, что читал «Жизнь Человека». Я не сказал, что поверил этой книге.

– Ты не поверил ей?

– Я не поверил ей, но и не отверг. Первый раз книга мелькнула в компьютерных сетях уже после того, как ансибль на Лузитании был отключен. Таким образом, весьма вероятно, что книга родилась не на этой планете, а раз она не принадлежит Лузитании, следовательно все в ней вымысел. И особые сомнения вызывает подпись под ней – «Говорящий от Имени Мертвых». Тем же именем были подписаны «Королева Улья» и «Гегемон», возраст которых превышает несколько тысяч лет. Совершенно очевидно, что кто-то пытается играть на почтении, которое испытывают люди к этим древним писаниям.

– Я считаю, что «Жизнь Человека» правдива.

– Это твое право, Цин-чжао. Но почему ты так считаешь?

Потому что, когда она читала ее, каждое слово показалось правдой. Но что ей ответить отцу? Вот достойный ответ:

– Потому что, когда я читала ее, я почувствовала, что эта книга обязана нести в себе истину.

– Понимаю.

– Теперь ты убедился, насколько я глупа.

– Напротив. Я убедился в твоей мудрости. Когда ты слышишь правдивую историю, частичка тебя откликается независимо от стиля повествования и доказательств, приведенных в нем. Пусть повесть неумело изложена, все равно ты полюбишь ее, ведь ты любишь истину. Пусть книга будет очевидным подлогом, и ты все равно поверишь, что бы в ней ни заключалось, потому что ты не умеешь отрицать истину, в какое бы одеяние она ни была облачена.