Орсон Скотт Кард - Ксеноцид

– Госпожа, кто бы эту программу ни контролировал, он должен обладать огромным влиянием, должен быть весьма могуч, а мы никогда о нем не слышали, и он никогда не являл нам свидетельства своей силы.

– Являл, и не раз, – ответила Цин-чжао. – Чтобы скрыть истинную личность Демосфена. Эта Валентина Виггин очень богата, но все ее вложения фантастически хорошо замаскированы, и никто не понимает, какими гигантскими средствами она располагает и что все ее владения являются частью одного и того же состояния.

– Эта мощная программа способна проникнуть в каждый компьютер-ансибль, она и проникла – еще до того, как человечество открыло для себя глубокий космос. И все, чем она, по-твоему, с тех пор занималась, – прятала состояние этой женщины?

– Ты права, – задумалась Цин-чжао. – Бессмыслица какая-то. Почему люди, обладающие такой силой, ни разу не попытались воспользоваться ею, чтобы заполучить в руки власть над всеми мирами? Хотя, может быть, они воспользовались ею. Они обладали ею задолго до возникновения Межзвездного Конгресса, так, может, они… Но почему тогда они сейчас не противостоят Конгрессу?

– Может быть, – сказала Ванму, – им просто неинтересны вопросы власти?

– Кто ж они такие?

– Те, кто управляет этой таинственной программой.

– Тогда зачем им было создавать такую программу? Ванму, ты ляпнула, не подумав.

«Ну да, конечно, не подумав, я вообще никогда не думаю». Ванму склонила голову.

– Я хочу сказать, – поправилась Цин-чжао, – ты, разумеется, подумала, но не учла вот чего: никто не будет тратить силы на создание такой мощной программы, если только не намеревается захватить власть. Вообрази, на что способна эта программа, что она может ! Она перехватывает исходящие от флота послания и заставляет всех считать, что корабли не отвечают на сигналы! Доставляет труды Демосфена на все обитаемые планеты и скрывает сам факт, что такая информация вообще когда-либо пересылалась по ансиблю! Неимоверное могущество – они могли бы подменить любое сообщение, могли устроить всеобщий переполох или заставить людей поверить… поверить, будто началась война! Они вообще могли бы заставить их сделать все что угодно . И никто ни на секунду не усомнился бы в том, что это чистая правда! Если бы кто-то в самом деле обладал такой властью, он бы не преминул ею воспользоваться! Тут же!

– Но, может быть, сама программа была против такого обращения?

Цин-чжао даже рассмеялась:

– Ванму, что ты, мы же прошли это на самых первых уроках, когда только начали осваивать компьютеры. Только обыкновенные люди воображают себе, будто компьютеры могут что-то решать, но ты и я прекрасно знаем: компьютеры всего лишь слуги, они исполняют только то, что им приказывают, и не знают, что такое желания.

Ванму стоило усилий сохранить обычное самообладание и не взорваться. «Неужели ты считаешь, что раз они ничего не хотят, значит обязательно похожи на слуг? Неужели ты действительно думаешь, что мы, слуги, всего лишь исполняем чужие приказы, а сами никогда ничего не хотим? Если боги не заставляют нас ползать, уткнувшись носом в пол, или раздирать до крови руки, то, значит, у нас вообще не может быть никаких желаний? Если уж компьютеры и слуги в чем-то схожи друг с другом, так это в том, что и у тех и у других имеются определенные устремления. Мы хотим. Мы жаждем. Мы изнемогаем. Только никогда не смеем идти на поводу у собственных желаний, потому что, поддайся мы соблазну, вы, Говорящие с Богами, мигом отошлете нас прочь и возьмете себе более послушных и исполнительных слуг».

– Почему ты рассердилась? – спросила Цин-чжао.

Ванму, придя в ужас при мысли, что какие-то из ее переживаний отразились на лице, быстренько склонила голову.

– Прости меня, – сказала она.

– Конечно, я прощаю тебя. Я просто хочу понять тебя, – утешающе произнесла Цин-чжао. – Ты рассердилась потому, что я посмеялась над тобой? Прости, мне не следовало так поступать. Ты обучаешься у меня всего несколько месяцев, поэтому совершенно естественно, что ты порой забываешься и возвращаешься к прежним суевериям. Я была не права, что засмеялась, пожалуйста, прости меня за это.

– О госпожа, не мне судить тебя. Это ты должна простить меня.

– Нет, нет, я была не права. Я теперь поняла – боги показали мне, я повела себя недостойно, когда высмеяла тебя.

«Тогда боги просто идиоты, раз решили, что это твой смех взбесил меня. Либо они лгут тебе. Я ненавижу твоих богов и то, как они унижают тебя, ровным счетом ничего не объясняя. Так пусть же гром небесный падет мне на голову, если я не права!»

Но Ванму прекрасно знала, что ничего такого не случится. Боги и пальцем не шевельнут, чтобы добраться до Ванму. Нет, они отыграются на Цин-чжао, которая, несмотря ни на что, была ее подругой. Они заставят Цин-чжао встать на колени и ползать по полу до тех пор, пока Ванму не почувствует, что от стыда за эти мысли готова провалиться на месте.

– Госпожа, – сказала Ванму, – ты была абсолютно права, и я ничуть не обиделась.

Но было уже поздно. Цин-чжао уже склонилась к полу. Ванму отвернулась и закрыла лицо руками, но подавила рыдания, чтобы ни в коем случае не нарушить тишину комнаты, ведь тогда боги заставят Цин-чжао начать все сначала. Или это только убедит ее, что она очень жестоко обидела Ванму, и ей придется проследить две жилки, или даже три, или… нет, боги, только не это!.. или снова проследить весь пол в комнате. «Когда-нибудь, – подумала Ванму, – боги прикажут Цин-чжао проследить каждую жилку на каждой половице в каждой комнате дома, и она умрет от жажды либо сойдет с ума, пытаясь исполнить их наказ!»

Чтобы не расплакаться от отчаяния, Ванму заставила себя повернуться к терминалу и прочитать сообщение, которое до нее читала Цин-чжао. Валентина Виггин родилась на Земле во времена Нашествия жукеров. Еще ребенком она избрала себе псевдоним Демосфен, тогда же, когда ее брат Питер взял псевдоним Локк; Питер потом стал Гегемоном. Валентина оказалась не какой-то там Виггин – она принадлежала к семье тех самых Виггинов, была сестрой Питера Гегемона и Эндера Ксеноцида. В исторических хрониках ей уделялось мало внимания – Ванму даже не запомнила ее имени, помнила только, что у великого Питера и монстра-убийцы Эндера была сестра. Но на поверку сестра оказалась не менее странной, чем братья: она открыла секрет бессмертия; она до сих пор продолжала влиять на умы человечества, публикуя множество работ.

Ванму с трудом верила глазам. Демосфен и так занимал весьма важное место в ее жизни, но теперь она еще узнала, что на самом деле Демосфен был сестрой Гегемона! Сестрой того самого человека, чья история была изложена в священных книгах Говорящего от Имени Мертвых – в «Королеве Улья» и в «Гегемоне». И эти книги были святы не только для Говорящих. Практически каждая религия считалась с ними, потому что истории, изложенные в них, пробуждали силу духа. Они повествовали об уничтожении первой разумной расы инопланетян, с которой столкнулось человечество, а затем рассказ шел о великом добре и великом зле, которые сплелись воедино в душе человека, первым сумевшего объединить человечество под властью одного правительства. Сложные и запутанные истории, но изложенные настолько простым и ясным языком, что многие люди прочитали их еще в детстве и были потрясены. Ванму впервые прочитала эти книги, когда ей было всего пять лет. И они запали ей глубоко в душу.