Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)

Douglas Adams

The hitch hiker's guide to the Galaxy

Life, the Universe and everything so long

So long, and thanks for all the fish

Mostly harmless

© Serious Productions Ltd., 1982, 1984, 1992

© Перевод. С. В. Силакова, 1997

© Перевод. Н. К. Кудряшев, 1997

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Каждое утро традиционный душераздирающий вопль оповещал окрестности, что Артур Дент проснулся и заново ужаснулся своему местоположению.

В его пещере царил холод (а также смрад и сырость), но это еще пол-ужаса. Главный же ужас состоял в том, что пещера находилась в лондонском районе Айлингтон и первый автобус в центр должен был отправиться примерно через два миллиона лет.

Время – это, так сказать, худшее место из всех, где только можно заблудиться. Артур Дент, с его богатым опытом блужданий по закоулкам пространства и времени, может утверждать это со всей ответственностью. Заблудившемуся в пространстве хотя бы не угрожает смерть со скуки.

Артур Дент застрял на доисторической Земле в результате извилистой цепочки происшествий, в процессе каковых он попеременно подвергался оскорблениям и/или расщеплению на атомы в разнообразных экзотических уголках Галактики, бесчисленность и странность которых превзошли все его ожидания. И хотя теперь его жизнь текла чрезвычайно ровно и спокойно, нервы Артура по-прежнему шалили.

Вот уже пять лет, как его не расщепляли на атомы.

Вот уже четыре года (со дня расставания с Фордом Префектом) Артур в общем-то ни одной души не видел, а потому и оскорблениям больше не подвергался.

За исключением одного случая.

Это произошло как-то весенним вечером года два тому назад.

Бредя в сумерках к своей пещере, Артур вдруг заметил за облаками странные вспышки. Он задрал голову к небу, и в его сердце робко закопошилась надежда. Спасение. Свобода. Несбыточная греза Робинзона – корабль.

И вправду – к его радости и изумлению, с небес, рассекая теплый вечерний воздух, тихо, как-то интеллигентно спустился длинный серебряный звездолет. Выдвинулись длинные опоры, совершая изящные балетные па во славу технического прогресса.

Звездолет легко опустился на землю, и его ненавязчивое гудение разом стихло, точно убаюканное вечерней тишиной.

Сам собой откинулся трап.

Из люка вырвался столб света.

В нем обрисовался силуэт высокой фигуры. Фигура сошла по трапу и остановилась перед Артуром.

– Ты козел, Дент, – промолвила она просто.

То был самый что ни на есть инопланетный инопланетянин. Чисто инопланетная долговязость, чисто инопланетная приплюснутая голова, чисто инопланетные глазки-щелочки, экстравагантно-складчатое золотое одеяние с воротником чисто инопланетного покроя и бледная, серо-зеленая инопланетная кожа, сияющая тем особым блеском, который дается большинству серозеленоликих субъектов лишь благодаря постоянному массажу и самому дорогостоящему мылу.

Артур невольно отпрянул. Существо невозмутимо смотрело на него.

Надежда и ликование в душе Артура вмиг сменились чувством крайней озадаченности. Сотни разных мыслей, расталкивая друг дружку, боролись за контроль над его голосовыми связками.

– А… мт… – выпалил он. – От… к-к-к… э-э… – добавил он немного погодя. – А… тв… в… хто… кто? – выдавил он наконец, после чего погрузился в неистовое (сродни неистовым воплям) безмолвие. Нешуточное это дело – обнаружить, что после неопределенно долгого периода молчания ты, оказывается, не отучился разговаривать.

Инопланетное существо, морща лоб, заглянуло в штучку вроде папки, которую сжимало в своих длинных, лианообразных инопланетных пальцах.

– Артур Дент? – переспросило оно.

Артур растерянно кивнул.

– Артур Филип Дент? – уточнило существо, деловито лязгнув зубами.

– Э-э… да… я… э-э-э… – подтвердил Артур.

– Ты козел, – повторил инопланетянин. – Никчемная дырка от бублика.

– Э-э-э?…

Существо кивнуло само себе, произвело чисто инопланетный щелчок застежкой папки и направилось к своему кораблю.

– Э-э… – в отчаянии выпалил Артур, – э-эй!

– И нечего тут! – рявкнул инопланетянин.

Он взошел по трапу и исчез в недрах корабля. Люк сам собой захлопнулся. Звездолет басовито загудел.

– Э-эй! – вскрикнул Артур и побежал на заплетающихся ногах к кораблю. – Подождите минутку! Что вы хотели? Эй! Да подождите же!

Корабль приподнялся, беспечно скинув свою тяжесть наземь, будто плащ, секунду повисел в воздухе – и унесся в вечернее небо. Он пронзил облака, на миг озарив их своим серебряным свечением, и исчез из виду Артура – одинокой букашки, бестолково скачущей на месте посреди бескрайней шири.

– Что? – вопил он. – Чего? Зачем? Эгей-гей! Ну-ка вернись и повтори!

Он подпрыгивал и выплясывал, пока его ноги не подкосились, взывал, пока не надорвал связки. Ответа не последовало. Некому было его услышать, некому было с ним поговорить.

Инопланетный корабль уже с треском прорывался сквозь верхние слои атмосферы, навстречу той ужасной пустоте с редкими-редкими материальными вкраплениями, из которой и состоит Вселенная.

Хозяин звездолета, инопланетянин с дорогостоящим цветом лица, развалился в единственном кресле рубки. Он звался Охмешконасыпатель Конца-Краю-Не-Знающий, и был он индивидуумом с четкой целью в жизни. Не самой лучшей целью – в чем он сам первый признавался, – но эта какая-никакая цель как-никак давала ему какое-никакое занятие.

Охмешконасыпатель Конца-Краю-Не-Знающий принадлежал – то есть принадлежит – к очень узкому кругу бессмертных обитателей Вселенной.

Те, кто рождается бессмертным, от рождения бессознательно свыкаются с этим своим свойством, но Охмешконасыпатель – не из их числа. Строго говоря, эту шайку бесчувственных выродков он давно уже возненавидел лютой ненавистью. На него самого бессмертие свалилось как снег на голову, в результате неудачного взаимодействия своенравного ускорителя элементарных частиц, банки с рассолом (то был утренний завтрак Охмешконасыпателя) и двух аптечных резинок. Мелкие подробности аварии не имеют значения, поскольку никому так и не удалось воспроизвести обстоятельства произошедшего, причем многие экспериментаторы при этом попали либо в дурацкое положение, либо на тот свет, либо и туда, и туда одновременно.

Охмешконасыпатель скорбно и устало прикрыл глаза, заказал бортовой стереосистеме какой-нибудь легкий джаз и рассудил, что все бы ничего, если бы не воскресные дни, будь они неладны.

Вначале бессмертие пошло ему впрок. Он спорил с судьбой, лез на рожон, срывал цветы удовольствий и сумасшедшие деньги на высокодоходных долгосрочных сберегательных вкладах… в общем, давал всем жизни, как говорится.