Орсон Скотт Кард - Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

– Мы научили их есть корни лианы мердоны, – ответила Квара. Сухим, деловым тоном, но все же она говорила с ним. Несмотря на свою ярость, она не могла позволить себе не участвовать в явно переломном разговоре со свинксами. – Объяснили, как нейтрализовать содержащийся там цианид – вымачивать и сушить на солнце. Этим мы решили сиюминутную проблему.

– А долгосрочным решением оказалась одна из разновидностей маминого амаранта, – продолжил Миро. – Она там вывела один сорт, который так здорово адаптировался к лузитанской среде, что уже не годился для людей. Слишком много лузитанских белковых структур, недостаточно земных. Но мы посмотрели и решили, что для свинксов подойдет. Я попросил Элу достать мне несколько экземпляров этого неудачного амаранта, естественно виду не подав, что это важно.

«Я бы на твоем месте не рассуждал так категорично о том, что известно Эле, а что – нет», – подумал Эндер.

– Либо отдал амарант свинксам, показал, как его сажать. Потом – как выращивать, молоть пшеницу, печь хлеб. Вкус у хлеба омерзительный, но они впервые получили возможность обеспечить себе стабильное пропитание. С тех пор они все стали жирными и гладкими. – В голосе Кванды послышалась горечь. – Но они убили моего отца сразу после того, как их жены получили первые буханки.

Несколько минут Эндер шел молча, пытаясь уложить все это у себя в голове. Свинксы убили Либо сразу же, немедленно после того, как он спас их от голода? Невозможно, немыслимо, и все же так оно и случилось. Как может эволюционировать общество, убивающее тех, кто больше всего делает для его выживания? Свинксы должны были поступать совсем наоборот – награждать отличившихся, увеличивая возможность размножения полезных особей. Именно так все общины повышали шансы своего выживания как группы. Ну как могли свинксы выжить, если систематически убивали тех, кто оказывался самым приспособленным и полезным?

Но и среди людей были похожие прецеденты. Эти двое ребят, Миро и Кванда, с их Сомнительной Деятельностью – с точки зрения логики и здравого смысла они поступали лучше и мудрее, чем Межзвездный Конгресс, напридумывавший для них гору запретов. Но если их поймают, то увезут отсюда на другой мир – это тоже своего рода смертный приговор, ибо все, кого они знали здесь, умрут, прежде чем ксенологи смогут вернуться. А еще их осудят и, может быть, посадят в тюрьму. Ни их идеи, ни их гены не будут использованы, и общество от этого только обеднеет.

Но то, что люди время от времени совершают нечто подобное, не делает этот выбор разумнее. Кроме того, арест и суд над Миро и Квандой, если они вообще произойдут, обретут некий смысл, если рассматривать свинксов как врагов человеческого сообщества и все, что помогает свинксам выжить, считать угрозой для человечества. Тогда людей, помогающих свинксам, следует наказывать, чтобы помешать свинксам развиваться.

И в этот миг Эндер отчетливо осознал, что законы, регулирующие контакты людей со свинксами, предназначались вовсе не для защиты свинксов. Они гарантировали человечеству сохранение превосходства и власти. С этой точки зрения Миро и Кванда, пустившись в свою Сомнительную Деятельность, предали интересы своего биологического вида.

– Ренегаты, – сказал он вслух.

– Что? – переспросил Миро. – Что?

– Ренегаты. Те, кто отрекся от своих и объявляет родней врагов. Ренегаты.

– А… – кивнул Миро.

– Мы не ренегаты, – сказала Кванда.

– Они самые, – улыбнулся Миро.

– Я не отрекалась от человечества!

– Если пользоваться тем определением человечества, которое дает епископ Перегрино, мы отреклись давным-давно.

– Но по моему определению…

– А если пользоваться твоим определением, – вмешался Эндер, – свинксы – тоже люди. Именно поэтому вы и есть ренегаты.

– А мне казалось, вы обвинили нас в том, что мы обращаемся со свинксами как с животными, – удивилась Кванда.

– Когда не признаете за ними права на ответственность, когда боитесь задавать им прямые вопросы, когда пытаетесь обмануть их – тогда вы обращаетесь с ними как с животными.

– Иными словами, – повернулся к ней Миро, – когда мы выполняем приказы Комитета.

– Да, – твердо сказала Кванда, – да. Тогда это правда. Мы действительно ренегаты.

– А вы? – спросил Миро. – Почему вы стали ренегатом?

– О, человечество давным-давно послало меня к чертям. Вот так я и сделался Говорящим от Имени Мертвых.

И тут они выбрались на поляну.

За обедом не было ни матери, ни Миро. Эле это казалось просто замечательным. Когда кто-либо из них сидел за столом, Эла теряла свою власть старшей и не могла справиться с детьми. При этом ни Миро, ни мама не пытались занять место Элы, место хозяйки. Никто не слушался Элы, хотя только она и пыталась поддерживать порядок. А потому в доме было куда спокойнее без матери и старшего брата.

Не то чтобы малыши без них вели себя особенно хорошо. Они просто меньше сопротивлялись и перечили. Эле приходилось только время от времени рявкать на Грего, чтобы он не пинал Квару под столом. Да и Квим с Ольяду держались тихо, не шпыняли друг друга. До конца обеда.

Квим откинулся на спинку стула и зло улыбнулся младшему брату:

– Так это ты показал этому шпиону, как забраться в мамины файлы?

Ольяду повернулся к Эле:

– Ты снова забыла захлопнуть Квима, Эла. Тебе следует быть аккуратнее… – Этой шуткой Ольяду просил ее вмешаться.

А Квим не хотел, чтобы Ольяду получил поддержку.

– В этот раз Эла не на твоей стороне, Ольяду. На твоей стороне никого нет. Ты помог этому проклятому шпиону пролезть в файлы матери, а значит, точно так же виновен, как и он. Он слуга дьявола, и ты тоже.

Эла почувствовала, как Ольяду закипает яростью. На мгновение перед ее глазами промелькнула картина: Ольяду швыряет в Квима тарелкой. Но она напрасно тревожилась. Ольяду успокоился.

– Извините, – сказал он. – Я не нарочно. Мне очень жаль.

Он сдался. Уступал Квиму. Признавал его правоту.

– Надеюсь, – вступила Эла, – ты сожалеешь, что твоя помощь Голосу не была сознательной? Надеюсь, ты извинялся не за то, что стал ему другом.

– Конечно, он просит прощения за то, что помогал шпиону, – прошипел Квим.

– Потому что, – холодно продолжала Эла, – все мы должны помогать Голосу всем, чем только можем.

Квим привстал и перегнулся через стол, чтобы прокричать ей в лицо:

– Что ты несешь?! Он шпионил за матерью, он вынюхивал ее секреты, он…

К своему удивлению, Эла тоже вскочила, оттолкнула Квима и сама перешла на крик:

– Ее тайны породили половину той отравы, что заливает этот дом! Ее секреты искалечили всех нас и ее саму в первую очередь. И наверное, единственный способ исправить все это – выкрасть все эти тайны, вытащить на поверхность и уничтожить! – Она попыталась взять себя в руки. Оба мальчика – и Квим, и Ольяду – стояли перед ней, прижавшись к стене, как будто ее слова были пулями, а столовая – местом расстрела. Спокойно, но настойчиво Эла произнесла: – С моей точки зрения, Говорящий от Имени Мертвых – наша единственная возможность снова стать семьей. И секреты матери – единственный барьер на этом пути. Поэтому сегодня я рассказала ему все, что знала о содержании ее записей. Я отдала ему каждый кусочек правды, какой смогла найти.