Орсон Скотт Кард - Тень Эндера

– А как вы догадались?

– Думаешь, только тебе дано строить верные догадки?

Навстречу им шли двое военных – генерал и адмирал с приклеенными к лицу фальшивыми улыбками. Они приветствовали Боба и Граффа, а потом спросили, как прошел их разговор.

– У вас есть запись, – сказал Графф, – включая и то место, где Боб говорит, что она продолжается и после выключения.

– Но вы все же продолжили разговор?

– Я говорил ему, – вмешался Боб, – о некомпетентности преподавателей Командной школы.

– Некомпетентности?

– Наши сражения ведутся против удивительно тупых компьютерных противников. А затем учителя настаивают на проведении долгих и утомительных разборов этих дурацких сражений, хотя очевидно, что вряд ли в реальности возможно существование настолько глупого и предсказуемого противника. Я считаю, что единственная возможность для нас получить достойных врагов – это разбить нас на две группы и дать сражаться друг с другом.

Оба офицера обменялись взглядами.

– Интересная идея, – сказал генерал.

– Спорная, – отозвался адмирал. – Кстати, Эндер Виггин собирается принять участие в ваших упражнениях. Я подумал, что ты захочешь приветствовать его?

– Да, – сказал Боб. – Конечно.

– Я отведу тебя, – предложил адмирал.

– А мы давайте пока побеседуем, – обратился генерал к полковнику Граффу.

Идя с Бобом, адмирал говорил очень мало, и Боб отвечал ему почти не раздумывая. Это было прекрасно, так как то, о чем рассказал ему Графф, просто кружило голову. То, что Локк и Демосфен – родственники Эндера, Боба не слишком удивило. Если они умны, как Эндер, то их превращение в знаменитостей – дело неизбежное. Существование же компьютерных сетей обеспечило им анонимность, которая скрыла тот факт, что они совсем еще юные. Обращение Боба именно к ним было частично вызвано чем-то неуловимо знакомым в лексике и манере вести спор. Сходство их с Эндером объяснялось тем, что люди, долго живущие друг с другом, постепенно перенимают какие-то оттенки в манере говорить и вести себя. Боб это ощутил где-то на уровне подсознания, что и привлекло к ним его внимание. Наверное, он где-то даже знал, что они родня Эндеру.

А вот вторая новость, что Николай – его брат, – в нее было просто невозможно поверить. Может, полковник специально сплел такую хитроумную ложь, которая должна была проникнуть прямо в душу? «Я – грек? Мой брат оказался в том же челноке, что и я? Это тот же мальчик, который стал моим единственным другом? Близнецы? Любящие родители?

Джулиан Дельфики?

Нет, я не должен верить этому! Графф никогда не был честен со мной. Графф даже пальцем не пошевелил, чтобы избавить Эндера от Бонзо. Графф никогда не сделал ничего, что бы не было нацелено на манипулирование нашим поведением.

Меня зовут Боб. Это имя подарила мне Проныра. И я не отдам его в обмен на хитрую ложь».

Они услышали его голос, обращенный к технику в соседней комнате:

– Как я могу работать с командирами флотилий, если я их никогда не видел?

– А зачем тебе их видеть? – спросил техник.

– Чтобы знать, кто они, как они мыслят…

– Ты узнаешь, кто они и как они мыслят, по тому, как они будут работать с имитатором. Сейчас они слышат тебя. Надень наушники, и ты тоже услышишь их голоса.

Все дрожали от волнения, зная, что сейчас он услышит их голоса так же ясно, как они слышат его.

– Кто-то должен что-нибудь сказать, – шептала Петра.

– Подождем, пока он не наденет наушники, – ответил Динк.

– А как мы узнаем? – спросил Влад.

– Я буду первым, – произнес Алай.

Пауза. В наушниках появился свист.

– Салам, – прошептал Алай.

– Алай! – сказал Эндер.

– И я, – сказал Боб. – Карлик.

– Боб! – воскликнул Эндер.

«Да, – сказал себе Боб, пока остальные наперебой приветствовали Эндера. – Вот кто я такой. Именно этим именем и называют меня все, кто меня знает».

– Генерал, вы Стратег. У вас есть власть, чтобы осуществить переворот. Больше того, это ваш долг.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы отставные командиры Боевой школы объясняли мне, в чем состоит мой долг!

– Если вы не арестуете Полемарха и всех его заговорщиков…

– Полковник Графф, если я нанесу удар первым, тогда на меня ляжет вся ответственность за развязывание войны, которая станет неизбежным следствием моих действий.

– Да, конечно. Но скажите мне, что лучше – всеобщая брань в ваш адрес и выигранная война или ни единого камешка в ваш огород, если не считать автоматной очереди, когда вас поставят к стенке по приказу Полемарха, установившего гегемонию русских во всем мире?

– Все равно я не стану первым открывать огонь.

– Военачальник, который не хочет перехватить инициативу, когда у него есть надежная разведывательная информация…

– Политики – это такая штука…

– Если вы позволите им победить, в живых не останется ни одного политика.

– Русские перестали быть плохими парнями еще в двадцатом веке.

– Те, кто творит злые дела, всегда остаются плохими парнями. Вы наш шериф, сэр, вне зависимости от того, как к вам относятся люди. Исполняйте же свои обязанности.

С появлением Эндера Боб немедленно отступил в тень и занял свое скромное место среди остальных бывших взводных командиров. Казалось, этого никто не заметил. Какое-то время он был их командующим, он отлично их натренировал, но Эндер всегда был главой их группы, и раз он тут, Боб ушел на второй план.

И это правильно, думал Боб. Он руководил ими какое-то время, но в сравнении с Эндером он все равно новичок. И не потому, что стратегия Эндера была лучше стратегии Боба. Нет, дело не в этом. Иногда они отличались, но чаще Боб видел, что Эндер поступает точно так, как поступил бы он сам.

Главные различия лежали в сфере руководства людьми. Эндер пользовался их яростной преданностью, а не повиновением с легким оттенком насмешки, которое всегда ощущал Боб. Эндер эту преданность завоевал с самого начала. Завоевал тем, что всегда замечал не только происходящее на поле сражения, но и то, что происходило в умах его офицеров. Он был строг, даже резок, показывая им, что ждет от них еще большего, чем они пытаются выжать из себя и своих солдат. И одновременно он умел придать такую интонацию самым обычным словам, которая сообщала им о его удовольствии, одобрении и понимании. Они чувствовали, как глубоко понимает их человек, чье мнение они ценили превыше всего. А вот Боб такого просто не умел.

Его поощрительные слова были четки и определенны, иногда грубоваты. Для остальных офицеров они значили меньше слов Эндера, так как казались заранее обдуманными. Да они и в самом деле были обдуманны и выверены. Эндер же был… ну просто был сам собой. Для него власть была столь же естественна, как дыхание.