Уильям Гибсон - Периферийные устройства

– Чего?

– Глянула на тебя, на Мейкона, решила, ей тоже надо. А мы не можем вести дела из трейлера. Да и лучше, если вся веселуха будет подальше от мамы.

– Да, наверное, – сказала Флинн.

– У нас тут дроны в воздухе и еще на подходе, ими занимается Карлос. Главное, не будет этой петрушки, когда адвокаты из Клэнтона возят наличку мешками: в банк не положишь, налоги не заплатишь, отмывать – половину отдашь дяде. Все равно что деньги от лепил. Если мы в «Сольветре США», это наша зарплата. Зарплата и дивиденды.

– А чем занимается «Сольветра США»?

– Строительством и недвижкой. С сегодняшнего дня. У адвокатов готовы документы тебе на подпись.

– У каких еще адвокатов?

– У наших.

– Что за документы?

– Регистрация. Покупка торгового центра. Твой контракт как внешдира «Милагрос Сольветра США».

– Ну нафиг. Кто такой внешдир?

– Директор по внешним сношениям. Ты уже на должности. Только не подписала контракт.

– Кто сказал?

– Лондон. Мы с Тлен все обсудили, пока я был там.

– Допустим, я внешдир, а ты тогда кто?

– Гендир, – ответил Бертон.

– Знаешь, как глупо это звучит?

– Поговори с Тлен. Ты директор по внешним сношениям, вот и начинай сношать ей мозги.

– Пока это ты мне сношаешь мозги. Соглашаешься хрен знает на что от моего имени.

– Приходится реагировать быстро.

На пустую стоянку въехал «тарантул» и затормозил, пердя жареной курицей. Флинн глянула вниз и встретила широкую улыбку Коннера. Тот заглушил мотор.

– Во что его засунули? – спросил Бертон.

– Что-то среднее между балетным танцором и рубщиком мяса, – ответила Флинн под прищуренным взглядом Коннера. – Демонстратор боевых искусств.

– Спорю, ему понравилось.

– Даже слишком. – Флинн открыла дверцу.

Бертон вылез со своей стороны и обошел машину.

Коннер вывернул шею, чтобы видеть Флинн:

– Давай скорее туда, где есть все пальцы.

– Не забывай, кто тебя туда вытащил. Мой брат тут совсем охренел. Воображает, будто мы затеяли стартап и он – гендир. Не будь таким же.

– Пальцы, ноги-фигоги, мне ничего больше не надо. Привез катетер. В гермопакете в багажнике трайка.

– Ах как интересно, – сказала Флинн.

Бертон отстегивал Коннера от трайка.

– Дамы и господа, – произнес Мейкон, распахивая изнутри закрашенную серым стеклянную дверь, – наш североамериканский флагман рад приветствовать гостей.

На нем была строгая голубая рубашка с черным полосатым галстуком, застегнутая на все пуговицы и накрахмаленная, но не заправленная в драные джинсы.

– Солидно, – сказала Флинн, увидев за спиной Бертона Шайлен в темно-синей офисной юбке и таком же пиджаке. Даже копна волос выглядела деловой прической.

– Привет, Шайлен, – сказал Бертон.

Он нагнулся и взял Коннера на руки, словно неходячего десятилетнего ребенка. Коннер закинул левую – единственную – руку Бертону на шею. Судя по всему, привычным жестом.

– Привет, Коннер, ты как? – спросила Шайлен.

Флинн чувствовала в подруге какую-то перемену, хотя не могла бы сказать, что именно не так.

– Помаленьку. – Коннер подтянулся на согнутой руке и звонко чмокнул Бертона в щеку.

– А ведь я могу просто бросить этого ушлепка на асфальт, – проговорил Бертон, словно размышляя вслух.

– Уйдем с чужих глаз, – сказал Коннер.

Мейкон отступил с дороги. Бертон с Коннером на руках шагнул вперед, Флинн за ним, Шайлен вошла последней и закрыла дверь.

Просторное помещение ярко освещали светодиоды в прозрачных желтых проводах. На заляпанных краской гипсокартонных стенах четко выделялись места, где раньше были прилавки и перегородки. Кто-то уже пропилил сюда прямоугольную дыру из заднего помещения фабы и завесил ее с другой стороны синим полиэтиленом. На полу перед дырой лежали две новые электропилы.

Чуть дальше стояли три больничные койки с белыми матрасами в не до конца снятой пузырчатой пленке, три капельницы и штабель упаковочного пенопласта высотой с Флинн.

– Что это? – спросила она.

– Тлен продиктовала, я заказал, – ответил Мейкон.

– Я думала, ты лазарет открываешь, – заметила Флинн. – Для больницы что-то сильно говнецом припахивает.

– Сантехник уже выехал, все исправит, – сказала Шайлен. – Электрика в норме, мини-пейнтбольщики поставили розеток – хоть попой ешь. Буду помаленьку прибираться в перерывах между основными делами.

– Мы снова туда, верно? Койки для нас? – спросила Флинн.

– Коннер первый, – ответил Бертон, укладывая того на ближайшую.

– Только что закончил печатать ему новый телик, – сказал Мейкон. – Такой же, как у тебя, Флинн. Тлен считает, ему надо поскорее акклиматизироваться. Пока его перифераль упражняют с помощью облачного ИИ.

Флинн глянула на Мейкона:

– Ты уже во все въехал?

– Главная часть работы. По большей части все логично, но иногда упрешься в такое, что кажется невозможным или в корне неправильным. Тогда Тлен либо объясняет, либо говорит не брать в голову.

Флинн обернулась. Бертон разговаривал с Шайлен. Слов было не разобрать, но чувствовалось, что Шайлен уже не лезет на стенку, как раньше, стоило им оказаться рядом.

– Она продала фабу? – спросила Флинн.

– Да, – ответил Мейкон. – Не знаю за сколько, но, думаю, за много. Очень кстати, а то я в последнее время здорово замотался, а она тут как рыба в воде.

– Как она с Бертоном?

– Нормально.

– Был напряг. Еще день или два назад.

– Да, – согласился Мейкон. – Но при том она ухитрялась кормить себя и еще многих в городе за счет дела, которое было не «Мега», не лепка наркотиков и хотя бы отчасти не левое. В этом смысле, я бы сказал, она не изменилась. Просто стала сосредоточенной.

– Я не думала, что она когда-нибудь успокоится насчет Бертона.

– Что тут действительно меняется, – продолжал Мейкон, – так это экономика.

Флинн вспомнила, как они в старших классах изучали гражданское право. Мейкон тогда единственный понял про коллегию выборщиков. Сидел очень прямо и объяснял им всем. С таким же, как сейчас, выражением лица.

– В каком смысле? – спросила она.

– На макро– и микроуровне. На микроуровне Пиккет уже не самый богатый человек в округе. – Мейкон поднял брови. – А вот на макроуровне супержесть. Рынок взбесился, все стоят на ушах, Хома гудит, слухи ходят самые бредовые. И все с тех пор, как Бертон вернулся из Дэвисвилла. Это все устроили мы. Мы и они.

– Кто «они»?

Флинн вспомнила, как хорошо он соображал в математике, лучше всех, но после школы не смог пойти в колледж: надо было кормить семью. Мейкон, наверное, самый умный из ее знакомых, сколько бы ни прикидывался дурачком.

– Тлен сказала, кто-то еще оттуда сумел к нам проникнуть. Ты знала?

– Да, – кивнула Флинн. – Нанимают людей, чтобы нас убить.