Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Сейчас я сидел на земле в помещении наподобие пещеры, лодыжки были связаны, другой конец веревки обвивал железную скобу на стене. Осмотрев узел, я убедился, что его нетрудно развязать, но вовремя вспомнил, что халиане обожают наблюдать за попытками их живого запаса продовольствия освободиться. По нашим сведениям, такие попытки неизменно пресекаются и несчастная жертва отдается для игр халианам-щенкам, а потом, полумертвая от ран, вновь привязывается, дабы дождаться-таки участи закуски.

Таким образом, я сидел на земле и оплакивал свою несчастную судьбу. Спустя некоторое время проведать меня пришли три халианских воина. Все они были невысоки и одеты в короткие разноцветные одежды, наподобие шотландских юбок. Позднее я узнал, что цвета определяли принадлежность к какому-либо воинскому подразделению. Узкую грудь каждого перекрещивала портупея, на которой болталось великое множество самого разнообразного оружия – мечи и кинжалы, различные ножи и плети, аркан и несколько видов огнестрельного оружия. Они затараторили на своем лающем языке, потом, убедившись, что я не понимаю, завыли хором. Это продолжалось, пока не прибежал Дятел в качестве переводчика.

– Они требуют, чтобы ты встал. Веревку развяжут. Ты должен пойти с ними. Тебе лучше делать, что говорят. Их еще не кормили, и любой жест непослушания может спровоцировать голодную ярость. Это не слишком приятное зрелище, особенно если объектом их аппетита являешься ты сам.

– Скажи, что они могут не бояться, – с горечью ответил я. – Отаи, всем этим я обязан тебе? Надеюсь, отпираться не будешь?

– Да. Но не думай обо мне плохо. Я ведь дал обет гильдии, а подчиняться ему – самый святой долг для каждого нидийца.

– Не понимаю, о чем ты, – буркнул я.

Но прежде чем Отаи смог сказать еще что-нибудь, халианские воины развязали меня и, дружно взлаивая, потащили на веревке, которую накинули мне на шею.

Охранники волокли меня извилистыми подземными коридорами, все время обмениваясь лаем и воем, без сомнения обсуждая, как лучше употребить добычу в пищу. Когда я очутился в большой, вырубленной в скале комнате, один из них, немного говоривший по-английски, передней лапой указал на стул.

– Сидеть! – сказал он. – Не двигаться! Тостиг, он приходить.

Я сел. Охрана ушла. Оглядевшись вокруг, я не обнаружил ничего, что можно было бы использовать как оружие. Да и момент для попытки что-либо предпринять был не слишком удачный. Я от души надеялся, что в будущем мне подвернется возможность получше. Если, конечно, у меня есть будущее. Оставалось только сидеть и ждать этого Тостига. Он, без сомнения, желает узнать, каков я на вкус и подхожу ли для праздничного ужина.

Спустя некоторое время в комнату вошел халианский воин.

– Здравствуйте, меня зовут Тостиг, – произнес он на хорошем, почти без акцента, английском языке.

Тостиг был выше ростом, чем другие. На его юбке имелась пурпурная кайма, а портупея была отделана серебром. Он помахивал офицерской тростью, а уверенное поведение выдавало в нем лидера.

– Капитан Иуда бен-Иуда, – представился я.

– Весьма рад.

Тостиг снял ножны с мечом и швырнул в угол, сорвал боевые рукавицы, отправил их вслед за оружием и беззаботно опустился на кушетку. Потом зевнул, потянулся, скинул обувь и выпустил когти.

– Знаете, – сказал он, – чертовски трудно сшить башмаки, которые хорошо сидели бы на халианской лапе. Когти дают о себе знать.

Ответить на это мне было нечем, поэтому я промолчал. Но Тостиг меня заинтересовал. Трудно понять чуждую психологию. Больше всего это существо, конечно же, напоминало гигантского хорька. Но при этом было такое впечатление, что передо мной профессиональный военный средних способностей, вежливый, с ровным характером и юмористическим, быть может даже ироническим, складом ума.

– Что ж, капитан, – сказал он, – ваши сегодня задали нам жару. Перехватили одну из наших групп, возвращавшуюся из города после набега. Несчастные придурки сбились в кучу и горланили одну из своих боевых песен. Их всех перебили. Сколько раз я говорил: надо рассредотачиваться, если не исключено, что неприятель поблизости. Это уменьшает вероятность поражения лучевым оружием или реактивным снарядом. По-моему, понять не так уж трудно. Но разве они послушают? «Это не по-халиански, – отвечают они мне. – Снижает боевой дух. Нас вполне устраивает старый добрый халианский боевой обычай – все в одной куче, сплошные зубы и когти». С чертовыми идиотами невозможно спорить. И вот потеряли семерых. Недурной счет в вашу пользу.

Судя по поведению и тону голоса, у Тостига не было по отношению ко мне злых намерений. С таким же выражением он мог бы объявить о результате теннисного матча.

– Но я, разумеется, не смею надеяться на ваши соболезнования, – продолжал он в столь же шутливой манере. – Кровные враги и тому подобное. Наши потери – ваши успехи, верно? И наоборот, разумеется.

– Полагаю, что так, – осторожно ответил я. – Но не задумали же вы все это для того, чтобы обсудить со мной будущее планеты?

– Совершенно верно! – воскликнул он. – Пора обрисовать вам ситуацию.

– Прежде всего я хотел бы кое-что уточнить, – осмелел я.

– Спрашивайте!

– Буду ли я главным блюдом на вашем банкете или вы относите меня к категории легких закусок?

Тостиг разразился смехом:

– Ну вы даете! Согласитесь, что это довольно забавно – вести беседу с легкой закуской. Не бойтесь, вы мой гость. Хотя не исключено, что когда-нибудь, если дело обернется не лучшим образом, мне придется убить вас. Сейчас вы в полной безопасности, и могу заверить, что вам будут предоставлены все условия.

– Могу я поинтересоваться, – спросил я, – где вы так прекрасно научились говорить по-английски?

– Волею обстоятельств я некоторое время гостил в лондонском зоопарке на планете Земля. Собственно говоря, я был главным аттракционом на выставке ужасающих хищников, но умудрился через некоторое время сбежать, раздобыть корабль и вернуться к своим. Никогда не забуду доброго отношения англичан. В некотором роде это были совсем неплохие деньки… Но простите, я, кажется, пренебрегаю долгом гостеприимства. – Тостиг легким прыжком соскочил с кушетки, подошел к буфету и показал мне бутылку. – Виски, капитан Иуда? Мы добыли его в прошлом месяце при налете на ваш отдаленный пост. Нам, халианам, оно не по вкусу, но я берег его для подобного случая.

Я взял стакан. Из висящего на стене кожаного бурдюка Тостиг налил себе белесой жидкости – ферментированного молока, как я узнал позднее.

– Ваше здоровье, – сказал он.

Мы выпили.

– Вы, случайно, не голодны? Я могу распорядиться насчет обеда.

– Тут есть один нидиец, по имени Отаи, и я не возражал бы против него – в жареном, вареном или пареном виде.