Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Гордон Гавилан не был счастливым человеком. Богатым – да. Могущественным – бесспорно. Но не счастливым. После безвременной кончины брата Гордон, второй из трех наследников Солнечной монархии, пребывал на престоле в течение шестнадцати лет. Но как бы он ни старался упрочить свое положение, его не покидало чувство, что трон колеблется на краю пропасти. Его власть оспаривалась все сильнее.

Вскоре после прихода Гордона к власти различные меркурианские аркологии [7]поставили его перед выбором: либо передать бразды правления планетарному совету, либо вступить в затяжную и дорогостоящую войну. Поскольку он еще не укрепил свои вооруженные силы и не успел разобраться в симпатиях подданных, ему ничего не оставалось, как согласиться. На его счастье, делегаты от аркологий были достаточно милостивы (или глупы?), чтобы оставить за ним контроль над энергетическими ресурсами планеты и ее природными ископаемыми.

С тех пор он сделал Гавиланов одним из самых состоятельных кланов Солнечной системы, уступавшим всего нескольким фамилиям, которые были напрямую связаны с владелицей несметных марсианских богатств РАМ. В них, правда, и заключалась угроза последнего времени.

РАМ поставляла Меркурию (через Короля-Солнце) все необходимое, кроме солнечной энергии и руды, которых там хватало и так. Меркурий расплачивался своими ресурсами вкупе с огромными суммами денег. Исправно и вежливо заверяя партнеров в обратном, РАМ начала взвинчивать цены на свои товары и сокращать закупки на Меркурии. Это поставило Гордона Гавилана, Короля-Солнце, перед небогатым выбором. Так он попал в нынешнее затруднительное положение.

– Компьютер, как разрешить нашу текущую финансовую ситуацию? – спросил старший из оставшихся братьев семьи Гавилан.

Электронный бухгалтер растолковал ему:

– С учетом самых важных источников прибыли и дебета для сохранения теперешнего баланса денежный фонд Гавиланов должен либо повысить свои поступления на сто пять целых двести сорок шесть десятитысячных процента в ближайшие восемь дней, либо за то же время сократить расходы на триста двадцать семь целых пятьсот сорок две тысячи семьдесят восемь стотысячных процента.

Лицо Гавилана, обычно наследственно бронзового оттенка, медленно багровело по мере того, как тот боролся с сильным желанием впечатать кулак в голографический образ бухгалтера.

Вдруг его осенило.

– Рассчитай процент поступлений с учетом договоренностей с общинами Садков, приплюсовав их к торговому кооперативу.

– После внесения в мои предшествующие расчеты стандартных налоговых выплат от Каллага и Витесса денежный фонд для сохранения теперешнего баланса все еще должен повысить доходную часть на тридцать девять целых девятьсот восемнадцать десятитысячных процента, – констатировал компьютер. – Все равно недостаточно.

– Но начало положено, – пророкотал Гордон.

Он ненавидел черную счетоводческую работу, но никогда не упускал из виду того, что помогало сохранить политическое влияние. Глубокая морщина над переносицей разгладилась, и он обрадовался, когда компьютер утвердил его план насчет племянника Кемаля. Хоть раньше сопливый наглец не представлял никакой важности для нынешнего Короля-Солнце, теперь он мог разрешить все проблемы Гордона.

На Павонисе [8]Кемаль воспользовался космическим лифтом и прибыл на пересадочную станцию номер три, где перебрался на химическую ракету «Ньюйорг», которая достигала Меркурия всего за три дня.

Химические ракеты не отличались комфортом, но из-за ограниченного туристического сообщения между Меркурием, Марсом и Землей других не было. Спать приходилось в сущих норах, и только отсек Кемаля был хоть и маленьким, но роскошным. Он только потом узнал, что Гаррик выкупил у главного корабельного старшины его собственную каюту. Несомненно, то был жест доброй воли со стороны наименее неприятного дядюшки, но Кемалю стало неловко. Он предпочел бы, чтобы с ним обращались как с обычным пассажиром.

Космический перелет был ему не в диковину; он проходил подготовку на Фобосе и Деймосе и несколько раз побывал на Весте и Церере в поясе астероидов. Разница состояла в том, что теперь он путешествовал в одиночестве. До этого он всегда был с сокурсниками, так как кадеты академии Джона Картера, как большинство воинских братств, делили казармы, вместе проводили отпуск и даже на выходных отправлялись в увольнение группами. За десять лет в академии Кемаль редко оставался один дольше, чем на несколько часов.

В свой первый день в космосе он проснулся и остался лежать в постели, наслаждаясь одиночеством.

Домой. Смех, да и только. Меркурий не значил для него ничего. Об этом позаботился дядя Гордон, который отослал его в страшной спешке и постарался держать на расстоянии. Конечно, Гордон не мог отречься от него полностью – случился бы скандал, а Гавиланы избегали скандалов. Но он предпринял новый блестящий ход: похоронил Кемаля сперва в одной школе, потом в другой, выделив ему содержание, которого хватало на жизнь, но было мало, чтобы Кемаль делал то, чего по-настоящему хотел.

Кемаль и сам не знал толком, чего он хочет. В двадцать лет, когда большинство молодых людей уже успевает распланировать жизнь, он все еще оставался на поводке, конец которого находился на Меркурии.

Зачем он вдруг понадобился на Меркурии-Прайм? И куда его пошлют дальше? Он не знал. Ему было ясно лишь то, что он, как только представится шанс, обретет независимость.

Он нуждался в деньгах. И имел на них право. У его отца было личное состояние, оставленное Кемалю в доверительной собственности, – капитал, из которого дядя годами выдавал племяннику крохи.

А если Кемаль получит всю сумму, что потом? В Солнечной системе множество необжитых планет и лун: есть к чему приложить руки. Завладев деньгами, которые по праву принадлежат ему, он пустит побоку Марс, как и Меркурий; он отвергнет место, которое отвергло его, и отправится куда-нибудь еще, на Венеру или астероиды, – обеспеченный молодой человек, намеревающийся жить собственной жизнью.

Он умылся, побрился, почистил зубы, оделся и пошел знакомиться с прочими пассажирами.

У Кемаля завязалась беседа с землянами, пожилой супружеской парой, которая совершала долгожданный тур с посещением Меркурия, Венеры, Марса и одного-двух астероидов.

– Мы с Джин впервые покинули Землю, – признался ему Эдгар Шеффер. – Ожидали чего-то грандиозного. Начитались всякой муры про романтику космических полетов. Но даже телевизор показывает больше. На этом корабле всего несколько мест, откуда виден космос. А взглянешь – так и смотреть не на что.

– Вот тебе и космос, – подхватила миссис Шеффер, краснощекая кубышка. – А что же вы, молодой человек? Зачем летите на огненную планету?