Вероника Рот - Четыре. История дивергента

Вчера моя мать предложила мне два варианта – стать пешкой лихачей или остаться без фракции. Но есть и третий вариант – ни с кем не объединяться. Жить вне поля видимости и быть свободным. Вот чего я действительно хочу – один за другим избавиться от всех людей, которые хотят слепить из меня слугу или кого-нибудь еще. Вместо этого я намерен действовать сам – и всегда поступать по собственной воле.

– Если честно, сэр, я не думаю, что должность лидера мне подходит, – спокойно объясняю я. – И я сразу сказал вам, что я бы предпочел стать инструктором, а теперь я окончательно убедился, что мое место именно там.

– Эрик, ты не оставишь нас? – спрашивает Макс. Эрик, еле сдерживая ликование, кивает и покидает кабинет Макса.

Я не смотрю на него, но готов поставить все баллы на то, что он слегка подпрыгивает, идя по коридору. Макс встает и садится рядом со мной в только что освобожденное Эриком кресло.

– Надеюсь, ты сказал все это не из-за того, что я обвинил тебя в крошечной паранойе? – интересуется Макс. – Я просто переживаю за тебя. Я боялся, что под давлением ты перестанешь мыслить объективно. Я по-прежнему считаю тебя прекрасным кандидатом. Ты соответствуешь всем параметрам, ты продемонстрировал исключительное мастерство и развил навыки, которые мы тебе привили. Кроме того, ты мне очень симпатичен, хотя у нас найдутся не менее перспективные кандидаты. Кстати, фактор личных предпочтений весьма немаловажен в тесной рабочей среде.

– Спасибо, – отвечаю я. – Но так и есть. Я не справляюсь с давлением. А если я когда-нибудь стану лидером, давление только возрастет.

Макс грустно кивает.

– Что ж, – соглашается он. – Если хочешь быть инструктором для неофитов, я могу это для тебя устроить. Но работа – сезонная, имей в виду. Где бы ты хотел трудиться до конца текущего года?

– Я подумывал о диспетчерской, – быстро говорю я. – Оказывается, мне нравятся компьютеры. Не думаю, что патрулирование улиц привлечет меня так же сильно.

– Хорошо, – улыбается Макс. – Считай, что дело уже решено. Спасибо, что был честен со мной.

Я поднимаюсь и чувствую огромное облегчение. Макс выглядит обеспокоенным и понимающим. Похоже, он не сомневается во мне, моих мотивах и паранойе.

– Если когда-нибудь передумаешь, – заявляет он, – сразу же обращайся ко мне и не стесняйся. Такие, как ты, нам всегда нужны.

– Спасибо, – отвечаю я.

Даже несмотря на то, что Макс – самый худший предатель фракции и он, по крайней мере, частично причастен к смерти Амара, я испытываю благодарность по отношению к нему. Ведь он только что отпустил меня да еще проявил такую легкость. Теперь я свободен.

Эрик дожидается меня за углом. Когда я собираюсь пройти мимо, он хватает меня за руку.

– Осторожнее, Итон, – шепчет он. – Если проболтаешься о моих связях с эрудитами, пеняй на себя.

– Ты пеняй на себя, если еще раз так меня назовешь.

– Скоро я стану одним из твоих лидеров, – ухмыляется Эрик. – И, поверь мне, я буду очень пристально следить за тобой и за тем, как успешно ты внедряешь мои новые методы обучения.

– Ты ему не нравишься, в курсе? – спрашиваю я. – Я имею в виду Макса. Он кого угодно готов назначить на эту должность, лишь бы не тебя. Он не даст тебе двинуться больше, чем на дюйм в любую сторону. Удачи тебе с твоим коротким поводком.

Я выворачиваюсь из его хватки и направляюсь к лифтам.

– Да, – бормочет Шона. – Действительно плохой день.

– Ага.

Мы с ней сидим над пропастью, свесив ноги. Я кладу голову на прутья металлической решетки, которая не дает нам упасть и разбиться насмерть, и чувствую брызги воды на лодыжках, когда одна из буйных волн ударяется о стену. Я сообщил Шоне о своем отказе стать лидером Лихачества и об угрозах Эрика, но не стал рассказывать о своей матери. Как признаться кому-то, что твоя мать восстала из мертвых?

Всю жизнь меня пытались контролировать. Маркус был домашним тираном, и я не мог ничего сделать без его разрешения. Потом Макс хотел сделать из меня своего подпевалу. И даже у моей матери были планы на мой счет – чтобы я, достигнув определенного возраста, присоединился к ней и начал работать против системы фракций. Моя мать жаждет отомстить всем по неизвестной мне причине. И как только мне показалось, что я могу ускользнуть и сбежать из-под контроля, появляется Эрик. Теперь еще он напоминает мне, что будет следить за мной, если его назначат лидером Лихачества.

Я понимаю, что все, что у меня есть – краткие моменты бунта, которые принадлежат лишь мне одному, вроде тех минут, когда я был в Альтруизме и собирал вещи, найденные на улице. Татуировка, которую Тори делает мне на спине, та самая, из-за которой меня могут посчитать дивергентом, – очередной маленький бунт. Мне нужно продолжать искать эти крошечные моменты свободы в мире, в котором непозволительно даже смотреть по сторонам.

– Где Зик? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Шона. – В последнее время мне не слишком-то хотелось с ним видеться.

Я прищуриваюсь.

– Ты могла бы просто сказать ему, что он тебе нравится. Серьезно, я не думаю, что он о чем-то догадывается.

– Но это очевидно, – возражает она, фыркая. – Может, он хочет бегать от одной девчонки к другой? В таком случае я не собираюсь быть одной из этих девиц.

– Я очень сомневаюсь, что ты бы стала одной из них. Но твое замечание вполне справедливо.

Мы сидим в тишине несколько секунд и наблюдаем за волнами, которые бушуют внизу.

– Из тебя выйдет хороший инструктор, – наконец произносит Шона. – Ты научил меня драться по-настоящему.

– Спасибо.

– Вот вы где! – Голос Зика раздается позади нас.

Я оглядываюсь. Зик держит за горлышко бутылку с коричневой жидкостью.

– Пойдемте. Я кое-что обнаружил.

Мы с Шоной синхронно пожимаем плечами, а затем направляемся к дверям на противоположную сторону Ямы – к тем самым, в которые мы впервые вошли после прыжка в сеть. Но у Зика явно что-то на уме. Мы проходим коридор и один пролет лестницы.

Теперь Зик ведет нас к двери, замок на которой заклеен скотчем.

– Сейчас будет… ой!

– Извини, что налетела на тебя, – говорит Шона.

– Подождите, почти нащупал…

Зик распахивает дверь, впуская в комнату тусклый свет, и мы замираем. Мы – на другой стороне пропасти, в нескольких футах над водой. Яма над нами кажется бесконечной, а люди, снующие возле перил, превращаются в крошечные, едва различимые темные фигурки. Я смеюсь. Зик только что подвел нас к очередному моменту бунта, вероятно, сам того не желая.

– Как ты нашел это место? – восклицает Шона с интересом.

Она спрыгивает на один из нижних камней. А я замечаю, что это – своеобразный лаз. По нему можно даже запросто подняться вверх по стене, если бы мне захотелось поболтать с кем-то на противоположном краю пропасти.