Вероника Рот - Эллигент

Палату, в которой находится Нита, легко узнать по сидящему рядом с ее дверью охраннику. Прежде чем зайти к ней, я отправляюсь вместе с Кристиной к Юрайе. Кристина садится у его постели на стул, я стою рядом с ней. Как же давно мы с ней не болтали, не смеялись вместе над чем-нибудь! Я затерялась в тумане Бюро, в попытке соответствовать обстоятельствам.

Юрайя абсолютно не выглядит раненым: кое-какие ушибы, несколько царапин, но ничего достаточно серьезного, что могло бы убить его. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть татуировку змеи вокруг его уха. Он не похож на самого себя – без широкой улыбки на лице и ярких темных глаз, без его постоянной готовности к бою.

– Мы с ним никогда не были по-настоящему близки, – задумчиво произносит Кристина. – Разве что в самом конце. Нас объединила потеря близких людей.

– Да, – отвечаю я. – Но ты очень помогла ему.

Я подтаскиваю поближе другой стул и сажусь рядом с ней. Она накрывает руку Юрайи, безвольно лежащую на простынях.

– Трис, иногда мне кажется, что я потеряла всех своих друзей.

– У тебя есть Кара и Тобиас. И еще я.

Она поворачивается ко мне, и наше общее горе заставляет нас взяться за руки. Наша дружба подвергалась множеству испытаний, самым сильным из которых стала смерть Уилла. Но мы уцелели. Наверное, какие-то связи и могут быть разорваны, но только не эта.

Мы замираем, и постепенно отчаяние отступает.

– Спасибо, Трис, – шепчет она. – Ты тоже никогда не потеряешь меня.

– Так и будет, – улыбаюсь я. – Но мне нужно кое о чем тебе рассказать.

И я сообщаю ей о наших планах по поводу «перезагрузки» города. Пока я говорю, думаю о тех, кого она может потерять: отца, мать, сестру… Навечно утратить связи, отброшенные за ненадобностью во имя чистоты генокода.

– Мне очень жаль, Кристина, – вырывается у меня. – Ты, вероятно, хотела бы нам помочь, но…

– Не извиняйся, – она смотрит на Юрайю. – Я рада, что вернусь в город.

Она кивает и продолжает:

– Вы сумеете им помешать. Я уверена.

Надеюсь, Кристина права.

Когда я подхожу к палате Ниты, остается совсем немного времени до того, как закончатся часы посещения больных. Охранник таращится на меня поверх книжки и вопросительно поднимает брови.

– Я к Ните, – говорю я.

– Нет. Визиты запрещены, – отрезает он.

– Я та, которая в нее стреляла, – делаю новую попытку.

– Ну, – пожимает тот плечами, – если ты пообещаешь мне больше в нее не стрелять. Даю тебе десять минут.

– Отлично.

Он приказывает мне снять куртку и обыскивает, проверяя, нет ли у меня при себе оружия. Нита, насколько ей позволяет ее ранение, приподнимается, услышав, что кто-то зашел в палату. Нижняя половина ее тела забинтована, одна рука прикована наручниками к койке. Волосы спутаны и торчат в разные стороны, но все равно она очень хорошенькая.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

Я молча проверяю комнату на наличие камер слежения, и нахожу одну, направленную прямо на кровать Ниты.

– В ней нет микрофона, – заявляет она. – Наверное, они не думали, что он понадобится.

– Вот и хорошо, – я подвигаю стул и сажусь рядом с ней. – Мне надо узнать у тебя важную инофрмацию, Нита…

– Меня уже допрашивали, – прищуривается она. – Мне не о чем с тобой говорить.

– Если бы я тогда не выстрелила в тебя, я бы не стала теперь любимицей Дэвида. Так уж получилось, – отвечаю я и посматриваю на дверь.

Я, конечно, не боюсь, что нас подслушивают, но в Бюро у меня явно развилась паранойя.

– Мэтью, я и Тобиас придумали новый план. Но необходимо пробраться в Оружейную Лабораторию.

– И считаешь, я вам пригожусь? – она отрицательно качает головой. – Насколько ты могла заметить, у меня ничего не получилось.

– Расскажи мне о дополнительной системе защиты. Неужели только у Дэвида есть код доступа?

– Нет, это было бы глупо, – фыркает Нита. – Код знает его руководитель, но в Резиденции Бюро Дэвид на самом деле единственный.

– Ладно. Но что это за система защиты? Та, которая активируется, если кто-то попытается взорвать дверь?

Ее губы превращаются в тонюсенькую ниточку, она, не отрываясь, изучает свои бинты.

– Сыворотка смерти, – наконец, произносит она, – в форме аэрозоля. И ей нельзя противостоять. Разве что ты наденешь костюм химзащиты. И то он спасет тебя лишь на время. Так написано в отчетах Лаборатории.

– Значит, они автоматически убивают всех, кто попытается войти в комнату без кода доступа? – уточняю я.

– А что здесь странного?

– Ничего, – я упираюсь локтями в колени.

– Ну, а Дэвид не собирается ни с кем делиться кодом доступа, – хмыкает она.

– А есть шанс, что сыворотке может противостоять генетически чистый?

– Нет.

– Большинство «ГЧ» не могут противостоять действию химии, кроме меня, – парирую я.

– Если хочешь поиграть в прятки со смертью, милости прошу, – Нита откидывается на подушки.

– Еще вопрос. Если я решусь, где мне добыть взрывчатку, чтобы взорвать двери?

– Ты спятила?

– Я думала, ты все поняла. Ведь если наш план удастся, ты не просидишь в тюрьме до конца своих дней. После выздоровления ты будешь свободна.

Она молча взвешивает услышанное. Наручник врезаются в кожу запястья, оставляя тонкий след на ее коже.

– Взрывчатка есть у Реджи, – произносит она. – Он научит тебя, как ею пользоваться, но сам он никуда не годится. Не бери его с собой, если не хочешь с ним нянчиться.

– Ясно.

– Скажи ему, что потребуется в два раза больше огневой мощи. Двери очень прочные.

Я киваю. Мои часы подают звуковой сигнал, давая понять, что время истекло. Я встаю и убираю стул в угол.

– Спасибо, – кратко благодарю я.

– Каков ваш план? – спрашивает она напоследок.

Я ничего не говорю.

– Ладно, – говорю я. – В общем, термин «генетически поврежденный» будет стерт из человеческого лексикона.

Охранник открывает дверь, вероятно, готовясь накричать на меня за превышение лимита, но я уже направляюсь к выходу. Оглядываюсь на Ниту: она улыбается.

Мне не потребовалось долго убеждать Амара. Я знал, что он согласиться посодействовать нам – он сам любит приключения. Мы договорились встретиться за ужином, чтобы обсудить все с Кристиной, Питером и Джорджем. Кстати, Джордж обещал раздобыть машину.

После встречи с Амаром, я отправляюсь в нашу спальню и долго лежу, накрыв голову подушкой. Я прокручиваю в голове слова, которые скажу Зику. Прости меня. Мне казалось, я делал все, что должен был, чтобы присмотреть за Юрайей, но к сожалению…

Ребята заходят и выходят из комнаты, включается отопление, горячий воздух поднимается по вентиляционным отверстиям, затем снова отрубается…. Я стараюсь придумать себе оправдания, а затем отбрасываю их. Подбираю убедительный тон, правильные жесты. Потом, в полном разочаровании, я швыряю подушку в противоположную стену. Кара подпрыгивает от неожиданности.