Аластер Рейнольдс - Префект

Гаффни покрутил рукоять хлыста на ладони.

– Открою вам маленький секрет. Официально Часовщик считается уничтоженным при бомбардировке Силвестовского института искусственного интеллекта. – Гаффни понизил голос, словно их могли подслушать. – Только это неправда. Бомбардировка началась после того, как префекты вынесли из СИИИ софт и технику. Они действительно считали, что Часовщик уничтожен, и нашли его мнимые останки. Сувениры бережно сохранили – и часы, и музыкальные шкатулки, и мерзкие мины-ловушки. Один из тех сувениров оказался… ну уж очень плохим. Просто хуже некуда. Это был сам Часовщик.

– Кто допустил бы подобную глупость? – удивилась Клепсидра.

– По-моему, тут не глупость, а гипертрофированная самонадеянность. Хотя в интеллекте тем префектам не откажешь. Провернули такую операцию, одиннадцать лет держали ее в тайне… Без хитрости и старания тут никак.

– Почему вас интересует Часовщик? Надеетесь и его использовать? Или это Аврора такая наивная?

– Нет, – Гаффни глубокомысленно покачал головой, – Аврора такой ошибки не допустила бы. Но сейчас Часовщик очень ее беспокоит. По ее сведениям, Часовщика не уничтожили. Авроре известно, что некая секта в составе «Доспехов» одиннадцать лет держала его в некоем месте и изучала. Аврора опасается, что в последнюю минуту Часовщик сведет на нет все ее усилия. Поэтому, пока секта не запустила Часовщика, его нужно найти и уничтожить.

– И вы уже пытались? В последние дни?

Гаффни изумленно взглянул на Клепсидру:

– А вы умница. Большая-большая умница.

– Раскин-Сарторий. – Клепсидра тщательно проговорила каждый слог. – Я видела это в ваших файлах. Вы считали, что Часовщик там, поэтому анклав пришлось уничтожить. Но вы же опоздали?

– Могу лишь предположить, что Аврора добывала разведданные недостаточно осторожно и кто-то занервничал. Теперь главный вопрос: куда перепрятали Часовщика?

– Почему бы не выпытать ответ у кого-нибудь знающего?

Вопрос вызвал у Гаффни улыбку.

– Думаете, я не пробовал? Увы, оказалось, что старик почти ничего не знает. Я слово сдержал: оставил ему достаточно мозгов, чтобы заниматься садоводством. Я же не монстр.

– Мне тоже нечем вам помочь.

– По-моему, это неправда. Не скромничайте, Клепсидра. Я знаю, что наши архивы – для вас раскрытая книга, меры безопасности – детский лепет, а попытки запутать и навести на ложный след смехотворны. Доступ к нашим файлам вы имели только во время короткого пребывания в медкрыле у Мерсье, и то успели разобраться, что случилось с Раскин-Сарторием.

– Я не увидела ничего, связанного с нынешним местонахождением Часовщика.

– Не увидели того, что просто лезет в глаза? Ни ложных конструкций и зеркальных отражений в архитектуре, ни фальшивых русел и намеренных ошибок в инфопотоке? Ничего такого, что проглядит немодифицированный человек, даже опытный префект, но только не сочленитель?

– Я ничего не видела.

– А подумать не хотите? – Гаффни постарался, чтобы голос звучал примирительно. – Если угодно, мы найдем компромисс. Я сохраню вам жизнь и чуток нервной активности, но за это вы поможете мне.

– Гаффни, лучше не сохранять мне жизнь. Особенно если хотите спать по ночам.

– Похоже, ответ отрицательный. – Гаффни любезно улыбнулся. – Переспрашивать бессмысленно.

– Совершенно бессмысленно.

– Тогда говорить больше не о чем.

Гаффни заставил хвост втянуться в рукоять и пристегнул хлыст к поясу.

– Я думала… – начала Клепсидра.

– Хлыстом я вас убивать не собирался. Слишком рискованно, ведь вы способны вонзить в него телепатические когти.

Гаффни достал из кармана пистолет. Смазанная маслом сталь и простейшая пиротехника – такое оружие сочленитель себе не подчинит. Допотопное, как арбалет или штык, оно применялось в исключительных случаях.

Гаффни прострелил Клепсидре лоб, прямо под гребнем. На затылке образовалось выходное отверстие в три пальца шириной. Мозг и костяное крошево брызнули на заднюю стену допросного пузыря. Гаффни присмотрелся. Помимо ожидаемого запаха кордита, мерзко воняло горелой проводкой. Розово-серая масса напоминала кашу с осколками керамики и обрывками ткани.

Были в каше и блестящие предметы, серебристо-серые и бронзовые, частью соединенные золотыми проводами, частью с огоньками. Гаффни завороженно наблюдал за мерцанием мозга, пока оно не прекратилось, – совсем как засыпающий город. Какая-то часть Клепсидры, размазанная по стенке, продолжала думать.

Клепсидра, вне сомнений, погибла. Сочленители хоть и сверхлюди, но уязвимы. Женщина с открытыми глазами висела в невесомости. По направлению взгляда казалось, что она наблюдает за пулей, пробившей ей голову. Лицо было безмятежным, на губах застыла кокетливая улыбка.

Гаффни не переживал. Он навидался трупов на своем веку и знал, как обманчиво выражение их лиц. Статичное изображение начинающего кричать мало отличается от портрета смеющегося или томимого радостным ожиданием.

Дело почти сделано. Гаффни спрятал пистолет в карман и громко, медленно и очень четко произнес:

– Галлий, бумага, базальт. Галлий, бумага, базальт. Проявись. Проявись. Проявись.

Секундная пауза пощекотала ему нервы. Только волновался он напрасно. Справа возник невиконт, хромированный шар, поверхность которого криво отражала стыки панелей. Гаффни подплыл к невиконту, вскрыл его, разделив полушария, и достал набор судмедэксперта. На очистку стены от прямых улик убийства Клепсидры ушло минуты две. Супервещество впитало бы улики, но допросный пузырь выложили совершенно идиотской плиткой. К счастью, тщательной чистки не требовалось, а висящие в воздухе микрочастицы крови и тканей совершенно не волновали Гаффни.

С помощью того же набора Гаффни очистил перчатку и пистолет, потом сам набор вместе с пистолетом сунул в невиконт и повернулся к Клепсидре. В невесомости заталкивать ее в небольшой невиконт оказалось непросто, но Гаффни справился, не воспользовавшись режущей функцией хлыста. Он сложил шар и перевел в невидимый режим. Секунду спустя ему почудилось, что просматривается тонкий контур. Гаффни отвел взгляд, а когда снова посмотрел туда, где стоял невиконт, не увидел абсолютно ничего.

Он надел очки и настроил их на эхолокацию. Контейнер старательно поглощал звуковые импульсы, которые посылал ему Гаффни. Впрочем, невиконты были оптимизированы для вакуума, а не для атмосферы. В очках хромированный шар просматривался. Гаффни коснулся холодной гладкой поверхности – шар качнулся. Через двойную перегородку шар пришлось толкать, но один раз у Гаффни получилось, значит получится снова. Только бы никого не встретить – Дрейфуса, например. Два человека еще могут разойтись, а с широким невиконтом не получится.