Аластер Рейнольдс - Префект

У Дрейфуса и Бодри одновременно запищали браслеты.

– Похоже, кто-то еще заметил, – предположила Бодри.

– Что это за туча? – спросила Омонье.

У нее неприятно засосало под ложечкой: до сих пор кризис напоминал ей захват заложников. «Доспехи» могли потерять контроль над четырьмя анклавами. Четыре – непростительно много, ужаснейшая катастрофа за последние одиннадцать лет. С другой стороны, четыре из десяти тысяч – всего ничего.

«Проблема решаемая», – думала Джейн. Только рыхлая черная масса убеждала в обратном. Что перед ней, Омонье не знала, зато ни секунды не сомневалась: это не к добру и кризис, каким она его представляла – ерунда по сравнению с назревающим.

– Нужно выяснить, что это за… поток и куда он течет, – проговорила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Нужны цифры и технические характеристики.

– Такие же двери открываются на Шлюмпере Ониле, – произнесла Бодри, прочитав сообщение браслета.

Пока она говорила, одно из окон на дисплее увеличилось, автоматически сжав остальные, и заполнилось изображением другого анклава, сделанным с большого расстояния. Черная туча выплывала из удлиненных щелей у стыковочного комплекса на конце анклава, раздувалось, скрывая из вида детали.

– По-моему, все то же, – сказала Омонье.

– Да, похоже, – кивнул Дрейфус. – Вопрос в том, что с другими двумя анклавами?

– В «карусели» Нью-Сиэтл-Такома и в «песочных часах» Самбуковая Шевелюра повышенной температуры не обнаружено, – сообщила Бодри. – Однако, по нашим данным, ни в том ни в другом анклаве производственных возможностей нет.

Дрейфус почесал затылок:

– Возможно, обновления заражены, но в каких анклавах их ставить, Талия решала сама, руководствуясь собственными критериями.

– К чему ты ведешь? – спросила Омонье.

– К тому, что Аврора не выбирала, какие анклавы захватывать. Ей досталось четыре, а значит, были хорошие шансы на то, что хоть один с производственным потенциалом. В итоге два оказались балластом. Аврора захватила их, но использовать в своих целях пока не может.

– Глаз не спущу ни с одного из них.

– Это правильно. Только, похоже, Авроре подконтрольно далеко не все. Она играет картами, которые раздала Талия. – Дрейфус слабо улыбнулся. – Не скажу, что от этого легче, но…

– Проблема в том, что свою задачу мы, возможно, уже выполнили.

– Надеюсь, это не так, – проговорил Дрейфус, но потом кивнул, показывая, что разделяет опасения Омонье. – Нет, Джейн, вы правы. Нужно хорошенько рассмотреть, что штампуют на тех фабриках. По-вашему, с какой скоростью движется черный рой?

– Не знаю. Судя по масштабу… сотни метров в секунду; может, быстрее.

– Согласна, – сказала Бодри.

– Я так и думал, – проговорил Дрейфус. – Быстро, черт его дери! Нужно свериться с Единой системой, но с учетом среднего расстояния между анклавами рой довольно скоро доберется до соседнего. Предположим, ближайший сосед Дома Обюссонов километрах в шестидесяти-семидесяти от него, на этой же орбите. Даже если рой проползает не больше десяти метров в секунду, получается около двух часов. Разумеется, надеюсь, что я не прав.

– Ты почти никогда не ошибаешься, – произнесла Омонье. – Это меня и беспокоит.

Дрейфус посмотрел на Бодри:

– Нужно отправить корабли для пролета вблизи роя. Желательно беспилотники, но можно и пилотируемые, если сейчас нет других.

– Я этим займусь. «Демократический цирк», наш внутрисистемный крейсер, возвращается из парковочного сектора. Я уже попросила капитана Пелла свернуть к Дому Обюссонов, заснять обломки «Всеобщего голосования», поискать уцелевших и получше рассмотреть огневые сооружения.

– Велите им удвоить бдительность, – сказал Дрейфус.

– Уже велела, – ответила Бодри. – Теперь утроить прикажу.

– Кризис не сводится к потере четырех анклавов, – сказал Дрейфус, снова обращаясь к Омонье. – Я сейчас же подключу Единую систему, но не стоит ли подумать о соответствующем заявлении? Пока мы щадили обывателей, однако, считаю, пора раскрыть им глаза.

Омонье нервно сглотнула:

– Не хочу массовой паники. Что мы им скажем?

– Если честно, массовая паника – не самая страшная из наших проблем, – невозмутимо ответил Дрейфус.

– Даже если так, мы не понимаем, с чем имеем дело, каков замысел Авроры и что она творит в захваченных анклавах.

– Скажите, что на Поясе осуществляется попытка переворота, – предложил Дрейфус. – Скажите, что ультра тут ни при чем. Скажите, что, если кто-нибудь попытается свести давние счеты с парковочным сектором, мы санкционируем массовую эвтаназию. Скажите, что «Доспехи» объявляют чрезвычайное положение во всем Поясе. Скажите, что теперь нам совершенно необходимо разрешение применять мощное оружие.

– Его до сих пор нет? – удивилась Омонье.

– Это я сплоховала, – ответила Бодри. – Организовала референдум, предварительно объявив, что у нас кризис, но всей серьезности ситуации не объяснила. Я не лгала, но позволила сделать вывод, что дело лишь в противостоянии с ультра.

– Потому что не хотела паники?

– Да.

– Я поступила бы так же. – Омонье выдержала пристальный взгляд Лилиан Бодри.

«Как бы ты ни обошлась со мной, в твоем профессионализме я уверена», – без слов говорила Джейн. Сейчас она нуждалась в союзниках, в тех, кому можно доверять.

– Только Том прав, – продолжала она. – Новый референдум необходим. Я поставлю на голосование все предусмотренные полномочия. В том числе массовую блокаду анклавов, отключение от абстракции и центра голосования.

– Мы не прибегали к этому… – начала Бодри.

– Уже одиннадцать лет, – кивнула Омонье. – А кажется, дело было вчера, правда?

Дрейфус попросил, чтобы его оповестили, как только Шеридан Гаффни придет в сознание. После рискованной операции, проведенной под руководством доктора Демихова, пациентом занимался Мерсье, который, вполне ожидаемо, не хотел пускать Дрейфуса к выздоравливающему старшему префекту.

– Вы не представляете ни сложности оперативного вмешательства, ни масштабов внутренних повреждений, нанесенных хлыстом-ищейкой, – заявил Мерсье, возбужденно размахивая руками.

Он загораживал вход в медицинское крыло, а свою драгоценную авторучку сжимал в руке, словно кинжал.

Дрейфус держался очень учтиво. У них с Мерсье всегда были хорошие отношения, и портить их не хотелось.

– Ваше беспокойство о пациенте понятно и достойно восхищения. Меня интересует одно: он может разговаривать?

– У Гаффни рассечена трахея и повреждена гортань. Сейчас он может лишь хрипеть, и то превозмогая боль. Том, прошу вас! Что бы ни совершил этот человек, он тяжелый пациент.

– Если бы мы могли ждать, непременно подождали бы, – заверил Дрейфус. – Только в нынешней ситуации даже часовое промедление смерти подобно. Гаффни располагает информацией, чрезвычайно важной для безопасности Блистающего Пояса. Я должен переговорить с ним немедленно.