Райчел Мид - Клятва истинной валькирии

После ночного перелета из Ванкувера они оказались на Среднем Западе. Там обитала секта, поклонявшаяся некой лунной богине. При отправлении культа они использовали серебро. Перед визитом в лунную церковь они завернули в одно место. Точнее, встретились с другими сектантами из этого же городка.

– Я Корнелии обещал, – пояснил Джастин, вылезая из взятой напрокат машины. – Идти недалеко – тут буквально за углом. Нужно просто возобновить лицензию – ерундовое дело. Секта маленькая и совершенно безобидная. Ну а ты заодно убедишься, что работа у нас рутинная и скучная. Редко нарвешься на толпу фанатиков, желающих побить тебя камнями.

Они стояли перед небольшим симпатичным зданием невероятно нарядного вида. Окна переливались цветными витражами. Косяки дверей и оконные наличники вызолотили. Фронтон тоже сплошь разукрасили резьбой по дереву. А над входом висело изящно выведенное название: «Храм Владычицы Книги, Мэдисон Блафф, Владение 21».

Джастин остановился на тротуаре и внимательно осмотрел домик.

– В хорошем он, однако, состоянии, – хмуро заметил он. – Гораздо лучше выглядит, чем при прошлом осмотре. Если он в хорошем состоянии – значит, у секты есть деньги. А если у секты есть деньги, значит, у нее много сторонников.

Они подошли, и дверь распахнулась им навстречу. Из нее выступил лысоватый мужчина, по виду плебейского происхождения. Он явно нервничал, но старался держаться вежливо и улыбался:

– Добро пожаловать. Я – Клод Диас, священник в храме Нашей Владычицы. А вы, насколько я понимаю, доктор Марч?

– Да, вы правильно поняли.

Джастин представил Мэй, а потом провел эго над вывешенной у двери лицензией. На квадратном экране переливалась зеленым печать РОСА, под ней дата и кривоватая подпись. Когда Джастин поднес эго к экрану, в воздухе замерцало голографическое изображение печати – лицензия была подлинной.

Клод приветственно взмахнул руками:

– Прошу вас, проходите. Я с огромным удовольствием покажу вам наши святыни и отвечу на все ваши вопросы.

Мэй не так уж часто приходилось бывать в храмах. Несколько раз она ходила на богослужения в Церкви Человечности, но это не в счет. Время от времени кто-нибудь из нордлингов пытался возродить какую-нибудь скандинавскую религию. Обычно культ тихо загибался, а те, что оставались, влачили жалкое существование на средства нескольких прихожан. Мать однажды взяла ее с собой в храм, когда они ездили в гости к подруге из кельтской касты. Шестилетняя Мэй навсегда запомнила этот визит: он обернулся для нее кромешным ужасом. Жрецы в капюшонах и масках что-то пели, а жуткая богиня смотрела на маленькую Мэй из каждого угла. Она не запомнила имя этого божества, но искренне надеялась, что теперь его больше не почитают.

Увиденное в детстве и в провинциях произвело на Мэй такое сильное впечатление, что она решительно отвергала любое проявление религиозности и была совершенно солидарна с общепринятыми в РОСА взглядами. Люди, разделяющие коллективные суеверия, становятся потенциально опасными. Пример тому – времена Упадка. Поэтому Мэй верила только в одно – в свою страну.

Однако этот храм не походил на церковь из ее детских кошмаров. Здесь было тепло и пахло розами, воском и деревом. Приятная, располагающая атмосфера. Ряды деревянных скамей блестели полировкой, по стенам протянулись полки, заставленные старомодными бумажными книгами. В дальнем конце комнаты на постаменте возвышалась статуя женщины в просторных одеждах с книгой в одной руке и зажженной свечой в другой. У ее ног курился ладан.

Мэй присмотрелась к статуе – и голову тут же повело и закружило. Статуя вдруг поменяла облик. Вместо свечи возник меч, а вместо книги – цветок. На шее блестело янтарное ожерелье, а чело увенчивала корона из крохотных сверкающих звезд, заливающих лицо богини ярким светом. Мэй никогда не видела подобной красоты, и она не сразу осознала, что статуя зовет ее – пока не оказалась прямо перед ней. Чувство невероятной силы захлестнуло ее – и оно походило на тьму, что опустилась на нее во время боя. Только сейчас ее пронизывала не ярость, а острая радость, тепло разливалось по телу, и внутри все пело и ликовало.

Джастин подошел поближе:

– Ты что …

И осекся, заглянув ей в лицо. Его собственные черты преобразились изумлением, и он забыл, как дышать. Между ними все сверкало и переливалось. Непонятно как, но он видел завораживающее сияние славы внутри ее и вне ее. Несколько мгновений она смотрела на собственное отражение в его глазах – образ неизъяснимой силы и красоты. Затем произошло нечто удивительное: она почувствовала, как сила проникла и в него. Правда, это была другая сила – не земная и чувственная, а древняя и мудрая. Но той же природы. И ей ни разу не приходилось видеть ничего подобного у человека.

Вдруг хорошо знакомая Мэй ледяная тьма дохнула в лицо. Сияние внутри нее замерцало и угасло, тяжкие темные ладони опустились на плечи, закрывая от лучащейся от статуи силы. Две силы схлестнулись в борьбе: статуя призывала Мэй, затягивала теплой мощью, но тьма не пускала, отбрасывала прочь. Ее словно бы раздирали пополам, в конце концов тьма победила. Свет погас, жизнь ушла из статуи, и она снова уставилась вперед безжизненными каменными глазами, сжимая в руке книгу.

Одержавшая победу тьма исчезла, оставив после себя легкое головокружение. Мэй сделала шаг вперед – и едва не упала. Джастин подхватил ее под локоть. Она благодарно оперлась о подставленную руку – и тут же отпрянула прочь.

– Не прикасайся ко мне! – воскликнула она.

– Тихо, тихо, что ты кричишь?

Он больше не смотрел на нее широко раскрытыми, завороженными глазами. Пронизывающая их сила пропала.

– Тебе стало плохо?

– Со мной все в порядке.

И она отвернулась – лишь бы не смотреть в его глаза. Но он обошел ее и встал прямо перед ней.

– Так. Постарайся, пожалуйста, на минуточку забыть, что ты меня сильно ненавидишь. Я просто хочу тебе помочь.

– Спасибо, не надо мне помогать.

– Ты… видела, – прищуриваясь, сказал он.

– Конечно, видела. Статуя как статуя. Кусок камня.

Но он ей не поверил – это читалось в его глазах. Он знал, что случилось. И, похоже, знал о случившемся больше, чем она.

– Тебе заняться нечем? Мы сюда по делу приехали! – сурово заметила она.

Он не успел огрызнуться – подошел Клод и встал ровнёхонько между ними. Восхищенно всплеснул руками, глядя на статую:

– Ее пламя освещает путь к знанию, – сообщил он гостям.

– Красивая статуя, – машинально ответила Мэй.

А что? Это же всего лишь статуя. Неодушевленный кусок камня. В нем нет собственной жизни, и он точно не обладает никакими божественными силами.

– Совсем новая, – заметил Джастин.