Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

– Ну что же, если это все…

– Скажи.

– Что сказать? Я уже сказал все, что собирался.

– Скажи, что убеждать кого-то попробовать что-либо – тот самый способ управления, который ты применял в последние тридцать пять лет.

– Я не обязан говорить то, что ты и так знаешь.

– Не умирай, – попросил Сэл.

– Я тронут, – сказал Виталий. – Но разве ты не видишь? Я хочу умереть. Я свое отработал. Я выжат. Я отправился на войну, мы сражались и победили, а потом Эндер Виггин победил, и все жукеры умерли. Внезапно я перестал быть солдатом. А я был солдатом. Не бюрократом. Определенно не губернатором. Я был адмиралом, я был командиром, это был мой долг, и я его выполнил.

– Мое чувство долга не настолько сильное.

– Я не о тебе сейчас говорю, черт бы тебя побрал! Ты волен делать все, что заблагорассудится. Я говорю о себе. Говорю, что ты скажешь на моих долбаных похоронах!

– А-а.

– Я не хотел быть губернатором. Я ждал, что погибну в войне, но, по правде говоря, я думал о будущем не больше тебя. Мы прилетели на эту планету, нас готовили выживать на этой планете – в колонии жукеров… Но я думал, что это будет твоей заботой и заботой прочих ученых, а сам я буду командовать сражением, биться с ордами жукеров, приходящих из-за холмов, подкапывающихся под нас. Ты не представляешь, какие кошмары меня терзали по поводу позиций, расчистки местности, ее удержания. Я опасался, что нам не хватит боеприпасов всего мира. Думал, мы обречены.

– Эндер Виггин тебя разочаровал.

– Да. Маленький эгоистичный курсантик. Я солдат, а он выдернул войну у меня из-под ног.

– И за это ты его полюбил.

– Я выполнял свой долг, Сэл. Выполнял свой долг.

– Так и я свой выполнял, – заметил Сэл. – И за твой браться не хочу.

– Возьмешься, когда я упокоюсь.

– Тебя здесь не будет, так что ты этого не узнаешь.

– У меня есть надежды на послежизнь, – произнес Виталий. – Я не ученый, мне позволительно так говорить.

– Многие ученые верят в Бога, – сказал Сэл. – Уж во всяком случае, большинство здешних.

– Но ты не веришь, что я буду жив и узнаю, что ты делаешь.

– Мне нравится думать, что Бог найдет для тебя более интересные дела. Кроме того, небеса на этой планете – небеса жукеров. Надеюсь, Бог позволит той части тебя, которая будет жить дальше, вернуться в те небеса, куда уходят все люди.

– Или в преисподнюю, – сказал Виталий.

– Я и забыл, какие вы, русские, пессимисты.

– Это не пессимизм. Я просто хочу оказаться там, куда ушли все мои друзья. Там, где сейчас этот старый ублюдок, мой папаша.

– Он тебе не нравился, но ты хочешь быть с ним?

– Я хочу дать в глаз старому алкашу! А потом мы с ним пойдем на рыбалку.

– Значит, для рыбы это точно не рай.

– Это будет персональный ад для каждого. Но в нем будут свои положительные стороны.

– Как и в нашей жизни здесь, – заметил Сэл.

Виталий рассмеялся:

– Солдатам не стоит браться за теологию.

– Ксенобиологам не стоит браться за управление.

– Спасибо, что на смертном одре удручил меня сомнениями.

– Всегда рад развлечь! А сейчас, если ты не против, мне пора кормить хрюшек.

Сэл ушел, а Виталий остался лежать, раздумывая, стоит ли ему встать и лично отправить письмо.

Нет, решение было правильным. Ему не хотелось заводить с Эндером новый разговор. Пусть он получит письмо, когда на него будет уже поздно отвечать, – таков был план, и он нравился Виталию. Эндер – толковый парень, хороший мальчик. Он сделает все, что нужно. Не хочу, чтобы он спрашивал моего совета: во-первых, он в нем не нуждается, а во-вторых, он мог бы ему последовать.

Кому: GovDes%ShakespeareCol@ColMin.gov/voy

От: GovAct%ShakespeareCol@colmin.gov

В ответ на: Ты получишь это после моей смерти

Дорогой Эндер,

я прямо написал это в поле темы. Никаких вокруг да около. Я составляю это письмо, чувствуя смерть. Я организовал дело так, что письмо уйдет после того, как мы с ней ударим по рукам.

Полагаю, моим преемником станет Сэл Менах. Он не хочет для себя этой должности, но его многие любят и ему доверяют, а это жизненно важно. Он не станет цепляться за кресло в твоем кабинете после твоего прибытия. Но если преемником станет кто-то другой, тогда тебе придется справляться с этим самостоятельно, и я желаю тебе удачи.

Ты знаешь, как сложно было выстоять нашему маленькому сообществу. В течение тридцати шести лет мы жили и решали, кому с кем вступать в брак. Новое поколение уже восстановило половое равновесие; есть внуки, которые почти достигли репродуктивного возраста. А теперь прилетит твой корабль, и внезапно наше население вырастет в пять раз, и лишь один из пяти будет частью изначальной группы. Это будет сложно. Все поменяется. Но я верю, что хорошо тебя узнал, и если я прав, тогда моим людям будет нечего опасаться. Ты поможешь новым колонистам привыкнуть к нашим традициям в тех случаях, когда наши традиции имеют смысл здесь, на Шекспире. Ты поможешь моим людям привыкнуть к новым колонистам в тех случаях, когда традиции Земли будут иметь смысл.

В каком-то роде, Эндер, мы с тобой одного возраста – или, по крайней мере, находимся на одинаковой стадии развития. Мы давным-давно оставили свои семьи. С точки зрения всего мира мы шагнули в открытую могилу и растворились в небытии. Для меня это было жизнью после смерти: карьера после прежней карьеры подошла к концу, жизнь после прежней жизни тоже подошла к концу. И она удалась! Это был просто рай. Опасный, пугающий, победный – и, наконец, мирный. Мой друг, пусть и для тебя жизнь окажется такой же. Сколько бы она ни длилась, пусть тебя радует каждый ее день.

Я никогда не забывал, что обязан тебе нашей победой, а потому и этой второй жизнью, – тебе и другим детям, которые направляли нас в той войне. Еще раз спасибо, которое я произношу стоя одной ногой в могиле.

С любовью и уважением,

– Мне не нравится, чтó ты вытворяешь с Алессандрой, – сказала Валентина.

Эндер оторвался от документа, который читал:

– А что я такого вытворяю?

– Ты прекрасно знаешь, что ты влюбил ее в себя.

– Неужели?

– Не прикидывайся, будто понятия об этом не имеешь! Она смотрит на тебя как голодный щенок.

– У меня никогда не было собаки. В Боевой школе не было места командным талисманам, и бродячих там тоже не водилось.

– И ты намеренно заставил ее влюбиться.

– Если бы я мог по желанию влюблять в себя женщин, мне стоило бы разливать это умение по бутылкам и богатеть на Земле.

– Ты заставил влюбиться не женщину, а эмоционально зависимую, застенчивую, закомплексованную девочку, а это легко сделать. Все, что от тебя потребовалось, – быть с ней чрезвычайно милым.

– Ты права. Не будь я таким эгоистом, мне следовало навешать ей оплеух.