Аластер Рейнольдс - Пропасть Искупления

Рашмика проснулась. Снаружи был яркий солнечный день, из витражного окна на превратившуюся в мокрый от пота комок подушку падали косые окрашенные лучи. Несколько минут она лежала так, купаясь в нем, убаюканная мерным покачиванием «Пресвятой Морвенны». Казалось, будто она только что очнулась от глубокого сна и в то же время чувствовала себя измотанной и жаждала нескольких часов забытья без видений.

Голос в голове смолк, но Рашмика не сомневалась, что он вернется. Как не сомневалась в том, что этот голос был совершенно реальным и говорил правду.

Теперь наконец она начала что-то понимать. Вертунам предложили шанс избежать истребления, но взамен надо было открыть дверь теням. Вертуны были очень близки к тому, чтобы принять это условие, но все же не смогли довериться теням и сделать последний шаг. Тени остались на своей стороне балка, а вертунов уничтожили ингибиторы, всех до единого.

Рашмика ощутила мерзкий вкус поражения. Ее версия – что вертунов истребили не ингибиторы – оказалась ошибочной. То, над чем она работала эти девять лет, все больше уверяясь в собственной правоте, перечеркнуто одним ознакомительным сном. Тени поставили ее на место. Что значат все ее умозаключения против свидетельства целой инопланетной расы?

Она уже обдумала альтернативу: вертунов погубили тени. Но в этом было еще меньше смысла, чем в версии насчет ингибиторов. Если вертуны пустили к себе иномирян и те сумели накопить достаточно сил, чтобы расправиться со своими благодетелями, куда же они потом делись? Невозможно представить, что тени уничтожили население Хелы и спокойно вернулись в свою вселенную. Столь же маловероятно, что тени пересекли пропасть между мирами, устроили бойню и скрылись в дальнем уголке своих новых владений. Ведь голос сказал, что переход так и не был совершен. Тени стремятся попасть в ее мир, именно с этой целью они вступили в переговоры.

Они надеются, что у человечества хватит отваги сделать то, на что не решились вертуны.

Теперь Рашмика понимала, что Халдора всего лишь сигнальный механизм: огромный приемник, собранный вертунами. Они взяли газовый гигант, раздробили его на элементы и изготовили из них гравитационную антенну размером с планету, с масс-синтезатором внутри.

Глядя в небеса, наблюдатели видели иллюзию Халдоры, обычную проекцию, маскировку. Вертуны исчезли, а приемник остался. Время от времени камуфляж на доли секунды пропадал, и в такие моменты наблюдатели видели не сияющую твердыню Бога, а механизм приемника.

Дверь в небо дожидается, чтобы ее открыли.

Оставался всего один вопрос – наверное, самый трудный. Если судьба вертунов действительно сложилась так, как описывают тени, то и про саму Рашмику эти существа говорят правду.

Она не та, кем себя считает.

Пятью днями позже техники уложили Скорпиона в криокапсулу. Процедура напоминала хирургическую: разрезы, катетеры, анестезирующие средства, антисептические бальзамы.

– Не смотри, – велел он Хоури, стоявшей с Аурой на руках в изножье капсулы.

– Я хочу убедиться, что все пройдет благополучно, – сказала она.

– Ты хочешь убедиться в том, что я благополучно сойду со сцены?

Он тут же мысленно упрекнул себя за эти слова – жестокие и ненужные.

– Скорп, ты нам по-прежнему необходим. Может, мы не согласны с тобой насчет Хелы, но это не делает тебя менее полезным.

Девочка с живейшим интересом наблюдала, как техник вводит пластиковый шунт в запястье Скорпиона. На том месте, где двадцать три года назад был удален другой шунт, остался шрам.

– Ему больно, – пролепетала Аура.

– Да, – сказал свинья девочке. – Мне больно, но я потерплю.

Это была его собственная комната, и это была та самая капсула, в которой он спал по пути на Арарат. Очень старая, примитивная – грубый черный ящик, очень тяжелый, похожий на железный инструмент средневекового правосудия.

Но капсула оставалась в отличном рабочем состоянии, за долгие годы релятивистских полетов ни один замороженный в ней человек не погиб и не лишился даже частицы рассудка. Она содержала в себе самый минимум нанотехники, поэтому ее не поразила плавящая чума. Не затронули капсулу и трансформации капитана. Базово-линейные люди, решившие проспать годы полета в этой капсуле, могли с полной уверенностью рассчитывать на воскрешение. Погружение в криосон и возвращение из него происходили медленнее и комфортнее, чем в более современных и красивых моделях. Физические и психические ощущения у пользователя будут не самыми приятными, но в конце рейса он непременно встанет из капсулы живым и здоровым – а это самое главное.

Единственная сложность заключалась в том, что все это никак не относилось к свиньям. Капсула была настроена на физиологию базово-линейных людей на уровне клеточной химии, а тот не прощал ошибок. Скорпион и раньше погружался в криогенный сон, и неизменно рисковал. Он внушал себе, что его шансы с каждым разом не уменьшаются, что сейчас вероятность умереть в капсуле не выше, чем в самый первый заход. Но это было не совсем так. Скорпион очень постарел, его организм износился. Окружающие очень неохотно говорили о важных цифрах – о десяти, двадцати или даже тридцати процентах вероятности не пережить заморозку. Их нежелание обсуждать этот вопрос беспокоило Скорпиона куда больше, чем понятный риск попросту оказаться покойником в конце пути.

Но ведь бодрствование на протяжении полета не менее рискованно. Через пять или шесть лет бортового времени ему исполнится пятьдесят пять или пятьдесят шесть… если исполнится. Значит, тут не из чего выбирать – редкая свинья даже в комфортных условиях жизни дотягивает до шестидесяти.

И тем не менее если бы он знал все обстоятельства, то, по крайней мере, смог бы принять взвешенное решение. А так – что заставляет его улечься в капсулу, кроме простого желания проскочить через годы полета? Черт с ними, с шансами; у него было бы время все как следует обдумать. Он бы разобрался, стоит лететь на Хелу или нет.

А прежде он бы узнал, не совершил ли ужасную ошибку, убедив корабль сначала посетить Йеллоустон.

Он подумал о пыли, которая сыпалась меж его пальцев на стол, о том, как струйка качнулась в сторону буквы «Й», отклонившись от «Х». Через несколько минут все подтвердилось – корабль начал медленный разворот. Похоже, он брал курс на Эпсилон Эридана, а не на неведомую тусклую звезду 107 Рыб.

Скорпион был и обрадован, и испуган решением капитана. Тот выбрал сторону меньшинства, бесцеремонно воспользовавшись игрой Скорпиона в демократию. Это устраивало свинью, но что бы он чувствовал, если бы капитан примкнул к другому лагерю? Одно дело – дружить с Джоном Бреннигеном, и совсем другое – сделаться узником корабля.