Дэвид Брин - Бытие

Хэмиш подавил досаду и сосредоточился на любопытстве, гадая: «Как мои источники могли так меня подвести?»

Однако… вскоре Хэмиш обнаружил, что пересматривает свое первое впечатление. Поведение людей, собравшихся внизу вокруг стола, не обнаруживало никакой упорядоченности, единообразия, последовательности. Никаких символических регалий. Никакого ритмичного пения. Только гул встревоженных голосов.

Один из кружка, хозяин обширного поместья, чуть повысил голос, отвечая на вопрос. Руперт махнул рукой, указывая на стол, в его голосе явственно слышалась ворчливая тревога. И Хэмиш сумел расслышать несколько отрывков.

– …в моей семье три поколения…

Потом:

– …внезапно началось прошлой ночью…

И наконец:

– …никогда не делал ничего подобного!

Неожиданно Хэмиш понял, что речь идет об объекте, лежащем в центре кружка собравшихся. Теперь стало ясно: то, что он вначале принял за тусклую настольную лампу, оказалось чем-то совсем иным. Округлый кусок стекла величиной с голову человека и – с дрожью осознал он – формой напоминающий голову. И словно светится изнутри.

Контактная линза в левом глазу в ответ на интерес Хэмиша начала действовать, устремившись к объекту, творя чудо увеличения и детализации изображения. Разница между изображениями, полученными двумя глазами, ненадолго вызвала у Хэмиша головокружение. Потом он закрыл правый глаз. Но даже после этого, разглядывая только увеличенное изображение, не сразу понял, что именно видит.

Это хрустальный череп. Одна из тех странных реликвий, из-за которых ломают головы герои фильмов, еще более глупых, чем мои. Хотя в большинстве случаев это оказываются современные подделки.

Конечно, «большинство» совсем не означало «все». Антропологи признавали, что некоторые из них действительно древние, но все равно это были не более чем произведения искусства – эти природные куски кварца, которые покрыли искусной резьбой ремесленники минувших дней, не проявляли никаких волшебных свойств. Однако некоторые из этих странных скульптур никогда не представали перед публикой, их никогда не изучали технические специалисты, что и порождало массу страшных историй.

Помню, одна такая хранилась в частном собрании в Швейцарии.

Ему никогда не хотелось узнать об этом больше. Древние оккультные предметы никогда не интересовали Хэмиша. Не как опасные научные инновации и не как Вещи, О Которых Человеку Лучше Не Знать.

Тем не менее всегда было что-то привлекательное в трудах писателей и ученых вроде Джоаны Сойер и Ари Стоун-Бера, писавших о загадочных и удивительных предметах из прошлого.

Кто-то – Тенскватава – вытянул руку и коснулся черепа пальцем, повернув его так, что оскал и пустые глазницы почти смотрели на Хэмиша как будто с легкой улыбкой…

…и вдруг сверкнул луч: пробил линзу в левом глазу, с грохотом развернув шрапнель изображений:

планета с темными материками и узкими морями, в пятнах коричневого и серого, и всего одна волнистая лента, сверкающая, пестрая, идет от лазурного морского берега к лиловым заснеженным вершинам;

неровный зигзагообразный городской пейзаж со множеством грязных хижин, небоскребов, домов на сваях с просвечивающими куполообразными тростниковыми крышами;

мозаика лиц , странно соединенных клювов, челюстей и раздутых трубок, которые, неестественно извиваясь, казалось, кричат в каком-то настойчивом, лихорадочном безумии.

Это впечатление длилось всего несколько секунд. Потом исчезло. Онемев от потрясения, Хэмиш искал спасения в логике. В научных теоретизированиях.

Путаница искаженных образов… хаотически накладывающихся… возможно, это остатки голографической памяти. В отличие от Гаванского артефакта наш дает лишь несколько фрагментов, уцелевших после того, как эту штуку повредили.

Возможно – примитивные художники, которые пользовались сухими красками и камнями, чтобы придать объекту вид, достойный поклонения, и не понимали, какой ущерб причиняют… или еще раньше, когда кристалл упал на Землю.

Разбитый, поврежденный, не способный внятно общаться, он, возможно, может передавать только краткие картины неясного хаоса и изображения существ, словно пришедших из сна. Достаточно, чтобы привести наших предков в ужас мыслями о смерти. Ну или вдохновить другие племена на изготовление собственных кристаллов в тщетных попытках воспроизвести силу первого. Неудивительно, что олигархи, например Руперт, считают, что опасно делиться этим с легковозбудимыми массами.

Хэмиш перенес внимание на Глокус-Вортингтона. На несчастное лицо этого человека.

Но разве Руперт не сказал сейчас кое-что? Что эти изображения появились только прошлой ночью? Может быть, череп вовсе не просыпался… кроме редких искорок… и лишь несколько часов назад…

Но… почему сейчас?

Хэмишу нетрудно было сформулировать самую очевидную гипотезу.

О Боже!

Это Тор – цеп-девушка – Повлов ведет репортаж. Веб-восемнадцать, Z12. Самая бравая, самая энергичная, самая информированная… в Сетке. И да. Я прихожу к вам – чистая как жемчужина, виртуально добродетельная, с нимбом голографической героини. Привет? Вы вроде ожидали увидеть вирт-реальные снимки Героини Вашингтона? Мой физический облик в реальном времени?

Бабушка скажет если бы да кабы! Этот трупный ящик просто капсула жизнеобеспечения. Теперь я живу здесь, в Надмирье. Похлопайте этот аватар по спине, и я это почувствую. И если я захочу пригласить кого-то из вас, похотливых фэнов, в закулисье интимности (или извращений), капсула жизнеобеспечения донесет до вас мое желание. С гормональной системой прежней Тор все в порядке.

(Конечно… как будто ЭТО может произойти! Но вы предлагайте, предлагайте!)

Так что да, от «меня» осталось очень много. И одно я могу обещать – никогда не пущу мое здешнее присутствие на самотек.

Вот что я вам скажу. Помогите повышать мой рейтинг, и «Медиакор», возможно, предоставит мне более осязаемый аватар. Даже один из подвижных андроидов, чтобы я могла следить за сюжетами в слое реальности. А пока есть чем заняться здесь, на уровне зала «Валгалла», где граждане/герои, любители вроде вас, могут досаждать уникальным личностям и разбивать ложь копьями гласности и света! Как мы делали вместе в добрые старые времена «Духа Чула-Висты».

Давайте начнем.

Что? Многие из вас хотят сначала услышать обо мне? Каково вести такую жизнь?

Ежегодно сотни катастрофически искалеченных людей становятся узниками геля, эмигрантами типа меня; они воспринимают жизнь через удаленные сенсоры, а не с помощью живых, натуральных глаз и плоти. Хотя наш дом – Сетка, мы не созданные на основе программ кибернетические сущности. Наш мозг по-прежнему питают импульсы, но от камер и сенсоров.