Дэвид Брин - Бытие

Вскоре Хэмиш понял, что гигантские туманные облака превратились в неразличимые капельки и пузырьки, собиравшиеся и рассеивавшиеся в легкой дымке. Особенно впереди, закрывая картину. Поднимаясь на холм и сопротивляясь давлению, Хэмиш подался корпусом вперед – ему хотелось поскорее достигнуть купола, который он видел, изредка замечая искры на стене где-то впереди…

…пока наконец они с Омом неожиданно не вышли из дымки. Хэмиш вздохнул.

Вот они. Наконец.

Звезды.

То, что он принимал за купол, оказалось частью огромного потолка – выгнутого окна-интерфейса между внутренностью кристаллического цилиндра и Вселенной снаружи.

Космос.

Человек двадцатого века, Хэмиш вырос, связывая в своем представлении огромное царство снаружи с романтикой. С приключениями. И хотя его собственные книги о дурной науке цинично высмеивали такое представление, называя внешний космос вакуумной пустыней с немногими точками-оазисами, остатки старого чувства тем не менее влекли его к барьеру, заставляя трудиться, преодолевая сопротивление.

Это не те межзвездные путешествия, которые нам были обещаны. Где двигатели, искривляющие пространство, и огромные корабли, и обольстительные принцессы с иных планет? Где звездные сражения, и империи, и утопические колонии, и смешение великих цивилизаций, причем каждая учится у других?

Такой путь проще и практичней, хотя гораздо рискованней для индивидов. Только одна из тысяч моих копий действительно может встретить на какой-нибудь далекой планете живые существа, поможет им выжить и процветать.

Но все же это настоящее межзвездное путешествие.

Ого! Я путешественник, пересекающий Галактику.

– С приближением трение возрастет, – заметил Ом, видя, как тяжело приходится Хэмишу с приближением к барьеру, очень похожему на мембраны, отделяющие внешний мир от живого содержимого клетки. – Здесь, кстати, может быть очень холодно. Если, приближаясь, не пользуешься помощью и товарищеской поддержкой других.

Прямо впереди Хэмиш чувствовал жестокий холод космоса. Он протянул руку и на мгновение ощутил себя огромным, каким только может быть виртуальное существо в кристаллическом корабле. Его рука, приближенная к стене, казалась такой же большой, как все остальное вместе взятое. Возможно, она даже была натуральной величины – с ладонью шириной двенадцать сантиметров – и упиралась во внутреннюю стену «корабля», который сам был меньше двух метров в длину.

Когда-нибудь я смогу стоять здесь, прижимая руку к стене, согретой чужим солнцем. А на другой стороне будет живое существо. Представитель какой-нибудь новой расы, невинной и перспективной. Он поднесет свою руку, или щупальце, или лапу.

По какой-то причине мысль об этой встрече наполнила Хэмиша таким же предчувствием, каким его наполняли слава, секс и его достижения. Что ж, тоже не лишено…

…но движение к границе раздела потребовало больших усилий, а космический холод был жесток. Хэмиш опустил руку и на несколько шагов отступил к туману, чувствуя, как уменьшается в размерах.

Он повернулся к своему проводнику-инопланетянину.

– Ну, давайте встретимся с остальными.

Скоро он это увидел.

Они вместе шли «вперед», к носу большого кристаллического корабля; Хэмиш смотрел за изогнутую стену и видел мерцающую гигантскую дугу, которая под острым углом пересекала Млечный Путь. С одной стороны обширная россыпь звезд выглядела нормальной, немигающей и многочисленной. (Интересно, изменились ли уже созвездия?) Но прямо перед этой демаркационной линией точки света как будто начинали дрожать, словно отражались в мягко изгибающейся поверхности бассейна.

Хэмиш, волнуясь, догадался:

Это парус!

Огромное полотнище в один атом толщиной, шириной свыше ста километров, разумно реагирующее и почти безупречное, оно будет принимать толчок построенных людьми лазеров, отражать фотоны, сообщая их инерцию легкому грузу, продвигая Хэмиша и его спутников все дальше через огромную пропасть. А по прибытии парус развернется в обратную сторону и будет использовать свет нового солнца как противодействующую силу, тормозящую движение. И в конечном счете, после многих сильно вытянутых орбит, проделав множество поворотов под влиянием тяготения планет, приведет кристаллический корабль в теплую зону с живыми мирами. И принесет к далекой цели послание с Земли.

– В самой передней части корабля мы найдем больше людей, обсуждающих проблемы, связанные с нашим парусом, – сказал Ом.

Хэмишу не терпелось пройти вперед, но он чувствовал, что его спутник замедляет шаг, словно ему идти не хочется. Когда он посмотрел на Ома, чужак поджал толстые выразительные губы.

– Должен предупредить вас. На этом корабле много… необычных личностей. Ваши руководители не прислушались к нашему совету насчет подбора экипажа корабля-посланца, чтобы увеличить возможность уцелеть. Боюсь, некоторые из наших спутников не доживут до цели.

Но когда Хэмиш захотел узнать подробности, существо подняло трехпалую руку.

– Чувствую, что я уже переступил границы приличия и уместности. Я только хотел, чтобы вы были готовы к некоторой… эксцентричности.

Хэмиш воздержался от ответа, но в глубине души он знал.

Если бы человеческую эксцентричность не допускали на корабли, я не получил бы ни единого шанса, тем более десяти тысяч, каким бы популярным или знаменитым ни был. Наша сила в разнообразии. И так будет всегда, пока род людской не угаснет.

Они продолжали гигантскими шагами идти вперед; изгиб куполообразного потолка, сужавшегося к концу, постепенно усиливался. А вскоре Хэмиш увидел фигуры: люди и чужаки стояли группами перед голографическими и обычными экранами и различными приборами.

Конечно. Если это корабль, должна быть и рубка управления. «Мостик».

Хэмиш пошел еще быстрее… и вскоре понял: ему надо уменьшиться . Конечно, люди впереди должны были уменьшить свой масштаб. Как иначе, если они хотят, чтобы возникли кнопки, и переключатели, и экраны? Да и он ведь не может взаимодействовать с ними, оставаясь великаном. Если эти люди посмотрят вверх, то увидят его как огромное облако, очертаниями напоминающее человека.

Приближаясь к цели – и в смысле расстояния, и в смысле размера, – он начал различать подробности.

Самой колоритной фигурой был гибрид человека и райской птицы – две тонкие ноги и женское туловище, покрытые пушком радужных цветов. Перья свисали с тонких рук, будто складки плаща, они опускались к великолепному изогнутому хвосту. Даже клюв изящно переходил в лицо старлетки. Это существо, жестикулируя, что-то говорило женщине вполне обычного в сравнении с ним вида – прекрасная фигура, блестящие каштановые волосы с проседью. На женщине была футболка с изображением глаза внутри гигантской буквы Q и надписью «СКОРО ВЫ МОЖЕТЕ СТАТЬ ТИПИЧНЫМИ».