Дэвид Брин - Бытие

– Эй, я заплатила за них…

Мейлин замолчала. Мальчишка протянул ей свои очки, перевязанные проволокой.

– Увидишь.

Она ошеломленно заморгала. Это безумие.

– Кого увижу?

– Людей. Они ждут матушку.

Без очков стало заметно, что у него сильное косоглазие. Голос почти монотонный.

– Пусть ждут. Матушка не придет. Не сегодня.

Ей не хотелось протягивать руку. Не хотелось брать очки, надевать их, заправлять дужки за уши. И особенно Мейлин не хотелось выяснять, кого мальчик называл людьми.

Но она надела и увидела.

Теперь переулок казался освещенным и превратился в туннель во мгле, протянувшийся мимо нескольких лавчонок, в которых переделывали дешевые украшения лудильщики или шили одежду из настоящей (хотя и незаконной) кожи, а одна семья выращивала суперскорпионов для боев и для стола. Очки казались проще и примитивнее, чем ее, но это было не так. Она чувствовала текстуру плодов ююбы, которые пекарь нарезал в пирог, и даже ощущала их запах .

Вдоль края туннеля замелькали символы – многие из них китайские, но не все. Они выстраивались не в аккуратные ряды или столбики, а в спирали и движущуюся рябь. Она пыталась смотреть на них. Но не ей было контролировать это зрелище.

Перспектива неожиданно изменилась, очки подключились к какой-то камере на стене на полпути вниз по переулку, сразу над трехколесным фургоном доставки. Мимо грузовика с работающим мотором камера заглянула в маленький магазин, где Мейлин увидела пожилую женщину, вручную расписывающую глиняную посуду перегородчатой эмалью. Художница как будто нервничала – дрожала и прикусывала язык, нагибаясь к работе. Когда она опускала кисть в чашку с красной краской, рука ее тряслась. Когда женщина подносила кисть к графину с узким горлышком, который расписывала, с кисти капала краска.

Изображение, передаваемое камерой, снова сместилось. Мейлин неожиданно поняла, что смотрит через очки старухи и видит то же, что она.

Вначале был виден только кончик кисти, закрашивающий хвост омара из мультика – любимого спутника Русалочки, героя древнего фильма Диснея. Хотя и ограниченная медной проволокой, краска легла чуть широко и неровно. Мейлин услышала сдержанное проклятие, когда художница стала вытирать лишнюю краску… и на мгновение подняла глаза, подглядев в сторону припаркованного снаружи фургона, дымившего выхлопной трубой, – шофер лениво сидел, открыв дверцу, и курил сигарету. На коленях у него лежал моток бечевки.

Снова пугливый взгляд на кисть, с которой капала краска. Затем изображение сместилось влево, всего лишь на миг, но Мейлин этого хватило, чтобы увидеть второго мужчину, плотного и мускулистого, который стоял глубоко в тени и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

Мейлин не просила об этом, но очки мальчика остановили это изображение, увеличили и расширили поле, показывая, что́ этот здоровяк держит в руках. В одной – сверток черной ткани. В другой – гипнопарализатор. Мейлин узнала его по криминальным драмам, которые часто смотрела. Эти штуки используют копы, чтобы утихомирить преступников. И еще… похитители.

Картинка вернулась к тому, что видела престарелая раскрасщица посуды. Старуха снова смотрела на графин. Только на этот раз веселую подводную сцену уродовал один кроваво-красный иероглиф. Мейлин ахнула, прочитав его.

Беги.

Внезапно вспотев, с бьющимся сердцем, Мейлин сорвала очки, совершенно уверенная, что эта западня – для нее. Но почему? Она сотрудничала. Шла добровольно, по своей воле!

Ответ очевиден. Никакой встречи в ближайшем полицейском участке не будет. Это ловушка, с единственной целью – заманить ее в этот переулок.

Мысли ее метались. Что делать? Куда идти? Может, если пойти в другую сторону… держаться заполненных улиц… позвонить инспектору Ву…

– Матушка пойдет сюда, – сказал мальчик и потянул ее за руку. – Здесь везде коббли и плохие люди тоже. Через тридцать восемь секунд они узнают и кинутся сюда со всех сторон. Но мы знаем, как позаботиться о матушке.

Она смотрела на него, не веря. Но мальчик улыбнулся и, снова на мгновение заглянув ей в глаза, настойчиво сказал:

– Пошли. Пора бежать.

И миг принятия решения остался в прошлом. Они торопливо пошли прочь от опасного переулка вдоль улицы, которая совсем недавно казалась полной фантазий. Но сейчас – знала Мейлин – тут были еще и опасные глаза.

Относительные преимущества человека и машины разнятся от одной задачи к другой. Представьте карту, на которой «преимущественно человеческие» работы расположены на суше. Здесь вы найдете виды занятий, которые лучше всего выполняют живые люди: например приготовление еды для гурманов или создание причесок. Затем есть «берег», работы, одинаково успешно выполняемые людьми и машинами, вроде аккуратной сборки дорогостоящих частей. Или работа привратника.

А еще ниже этих работ располагается «океан» заданий, которые лучше исполняют машины вроде массового производства или управления дорожным движением. Когда машины делаются дешевле или умнее – или и то и другое, – уровень воды поднимается, и это имеет два следствия.

Машины заменяют людей на «вновь затопленных» площадях.

Но расширение возможностей машин приводит к расширению задач человека, поднимая стоимость того, что человек делает хорошо. И у людей возникают новые возможности – как молодые горы встают из моря.

Прозвенел гонг, сзывая гостей в банкетный зал размером с частный самолетный ангар. Личный ливрейный лакей Хэмиша придвинул цистерцианский средневековый стул с высокой спинкой, а потом на протяжении всего обеда стоял рядом, наполняя хрустальный кубок с золотыми краями и накладывая еду на тарелки из подлинной лунной почвы. (Знаменитый обеденный сервиз Руперта Глокуса-Вортингтона, изготовленный, когда запас лунного камня НАСА был выставлен на торги для оплаты долгов.) Все невероятно дорогое, но больше всего Хэмиша удивляли слуги.

Да разве можно?

Дело не в цене. Достигнув семи или восьми девяток в рейтинге богатства, вы можете позволить себе любые частные услуги для выполнения какой угодно задачи. Нет, дело в конфиденциальности , которую невозможно купить только за деньги. Чем больше людей участвует в обсуждении, тем вероятнее утечки – от слухов до полных изложений. Несмотря на все строгие правила и щит Фарадея, чтобы отгородиться от Всемирной сети, любой человек в комнате может иметь при себе какое-нибудь новое усовершенствованное устройство. Принимая во внимание гонку технологий, ни один богач не может быть совершенно спокоен. Небольшая начинающая компания, любительская группа или даже жалкое законное правительство способны на короткое время взять верх.