Джордж Мартин - Рука мертвеца

– Не думаю, что это хорошая мысль, – сказал он голосом, исходившим, казалось, со дна глубочайшей шахты.

По зале прошел ропот одобрения со стороны прощающихся. С ее кожи сошли все краски, и теперь стали выступать кровеносные сосуды, тенями обозначились очертания костей и внутренних органов.

Джори обернулся к гробу и со стуком захлопнул его крышку.

– Убирайтесь отсюда! – завопил он, не в состоянии подобрать слов от волнения. – Все вон! – С отвращением он оглядел лица джокеров. – Эх, вы, – сказал он. – Вы все заодно, не так ли. Проклинаю вас. Ведь это из-за вас она… вы, тухлые…

Джэй вынул из кармана руку и указал на него. Джори исчез. Когда провожающие осознали, что произошло, напряжение мигом исчезло из залы. Отец Сквид покачал головой, отростки на лице раскачивались в такт движениям.

– Куда ты его отправил, сын мой? – спросил он.

– К Благородным тузам, – ответил Джэй. – Хорошая еда, немного выпивки – может, ему станет лучше. А не то дело приняло чертовски дрянной оборот.

Джокер по имени Чарльз подошел к гробу и открыл крышку. Теперь там была Хризалис. Кожа как тончайшее стекло, идеально прозрачна, под ней призрачно-бледное переплетение мышц и сухожилий, еще ниже кости и органы и сине-красная паутина кровеносных сосудов.

Тоже иллюзия, как и перед тем, но это то, что они хотели бы видеть. Это Хризалис, какой она была при жизни. Последние затаенные сомнения оставили Джэя, когда он смотрел на это тело, а вместе с ними и все потаенные надежды. Хризалис мертва; голос в телефоне кто-то подделал.

Чарльз долго разглядывал ее, затем, удовлетворенный, отвернулся. Он похлопал Космо по плечу, перед тем как удалиться. Горячая мама упала на колени, размахивая дымящимися руками, и вновь заплакала. Остальные в молчаливом благоговении сгрудились вокруг гроба. Чудо-Юдо стоял в углу и смотрел.

Джэй настиг череполикого джокера, когда тот выходил из залы.

– Вы Чарльз Даттон, как я полагаю.

Смерть обернулась и глянула ему в глаза.

– Да.

– Джэй Экройд, – сказал он, протягивая руку. – Хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Боюсь, не слишком много смогу вам сообщить, г-н Экройд, – сказал Чарльз Даттон. По Бовери навстречу им дул горячий июльский ветер, отбрасывающий назад поля длинного черного плаща джокера. – Хризалис и я были партнерами по бизнесу, но не стану утверждать, что я ее хорошо знал. Она была привязана к своим маленьким тайнам.

– Кое-что все же знаете, ведь вы – одна из них, – сказал Джэй. – Как так случилось, что никто не знал о существовании у Хризалис партнера? – Ему приходилось идти быстро, чтобы поспевать за длинноногим джокером.

Они дошли до « клуба хаос» , где Даттон вежливо махнул привратнику.

– Свет рампы – для Хризалис, я же его предпочитал избегать, – сказал он. – Сегодняшний вечер скорее исключение.

– Хотел тихо отдать последнюю дань, но когда увидел, что наделал благонамеренный дурак, не смог сдержать чувств.

– Джори был ее отцом, – сказал Джэй.

– Возлюбленным ее отцом, – сказал Даттон, – который заключил на годы ее пленницей в собственном доме из-за того, что глубоко стыдился ее вида. Я, понимаете, немного знаком с ее прошлым. Она про него говорить не любила, но когда впервые приехала в Джокертаун, ей понадобилась моя помощь, чтобы открыть «Хрустальный дворец», и я настоял на том, что мне следует больше знать о партнере по бизнесу.

– Вы дали ей денег?

Даттон кивнул.

– Когда она появилась в городе, у нее было значительное состояние в облигациях на предъявителя. Но она захотела купить чуть не полквартала, не только здание, где сейчас «Хрустальный дворец», но и соседние развалюхи. Думаю, вам не надо напоминать, что недвижимость на Манхэттене дорога, даже в Джокертауне. Ну, и прочие расходы. Реставрация, ремонт, меблировка, лицензия на спиртное…

– Взятки, – предположил Джэй. Их обогнала машина и устремилась далее по Бовери. Джэй наблюдал, как ее задние огни отражаются в витрине прачечной-автомата.

– Городская инспекция работает жестко, – сказал Даттон, – как и полиция, как и пожарные. Периодические знаки внимания всегда были мудрой политикой, особенно для джокера. Хотя и дорогой.

– Значит, вы ей дали взаймы кучу баксов, – сказал Джэй. При этом он не отрывал глаз от отражения в витрине прачечной. – Какая часть заведения принадлежит вам?

– Треть, – сказал Даттон. – Контрольный пакет был у нее.

– Не останавливайтесь и не оглядывайтесь, – тихо сказал Джэй. – За нами следят.

– Правда? – Даттон молодец, даже бровью не повел.

– Он через улицу от нас, примерно с полквартала сзади, пытается красться от двери к двери, – сказал Джэй. – Явный любитель. Завалил бы экзамен по прокрадыванию в школе сыщиков. Избегает уличных фонарей, да все время попадает в свет фар от проходящих машин.

– Вы его знаете? – спросил Даттон.

– Это Чудо-Юдо, – ответил Джэй. – Ваш друг?

– Боюсь, нет. Знаю его лишь по… репутации.

– Примените свои выдающиеся способности или мне заняться? – спросил Джэй.

Даттон рассмеялся:

– Следует ли богатство считать способностью?

– Может быть, – сказал Джэй. – Если Чудо-Юдо на нас набросится, попытайтесь его завалить стодолларовыми бумажками, и посмотрим, что получится.

У меня идея получше, – сказал Даттон. Он внезапно остановился. Они стояли перед знаменитым десятицентовым музеем Диких карт на Бовери. Даттон подошел к входу.

– Что вы делаете? – спросил Джэй. – Здесь закрыто.

– У меня есть ключ, – сказал Даттон. Он открыл дверь и впустил Джэя внутрь. – Дирекция не будет против.

– Вы здесь владелец? – догадался Джэй, когда Даттон запер дверь.

– Боюсь, что да, – сказал Даттон. Он набрал несколько цифр на настенном пульте. Красный мигающий сменился на зеленый. – Все в порядке, – сказал Даттон. – Следуйте за мной.

Внутри было прохладно и сумрачно. Они прошли через открывающуюся в обе стороны дверь и миновали служебный коридор.

– Имеете хороший доход? – спросил Джэй.

– Неплохой, – сказал Даттон. – Бывали здесь, конечно?

– Давно, – сказал Джэй. – Еще очень молодым. Помню только банки. Десятки больших банок, в которых были изуродованные младенцы джокеров. Это буквально повредило мой рассудок. – Память об этом хранилась глубоко, но в этот момент всплыла столь явственно, что Джэй буквально пережил ее заново: бесконечный ряд маленьких телец, изуродованных, ужасных, плавает в формальдегиде за стеклянными стенками. Один, побольше остальных и особо уродливый, был помещен на специальный вращающийся пьедестал, и Джэй запомнил свой нарастающий страх по мере того, как лицо поворачивалось в его сторону. Когда оно открыло глаза и взглянуло на него, он закричал, и никакие уговоры со стороны отца не могли его успокоить.