Маргарет Штоль - Иконы

ПРИ МИНИМУМЕ 90%.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС: 78%

СЕВЕРО-ВОСТОК: 95%

ЛОНДОН: 84%

ПАРИЖ: 75%

МОСКВА: 81%

ШАНХАЙ: 89%

ТОКИО: 91%

КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

Не знаю, как долго я сижу, онемевшая и потрясенная.

Брут скулит, пока наконец не заставляет меня вынырнуть из тумана, и только тогда я оглядываюсь по сторонам.

Плотный серовато-белый пепел осел везде, покрыл сухие деревья, камни, землю. Черный дым клубится в воздухе, и я вижу лишь на несколько футов вокруг.

Ро стоит молча, глядя на вершину холма.

Я думаю об огромной ране, которую мы нанесли этой горе, о людях, которым пришлось умереть здесь из-за Лордов, и о том, сколько может умереть теперь, из-за того, что мы сделали.

Если Лукас прав.

Если он был прав.

Что ты натворила, Долория Мария? Ведь теперь начнутся расправы. Последствия. Дом Лордов не оставит это безнаказанным. Если они найдут тебя. Если ударят.

Если.

Все снова и снова возвращается к этим четырем маленьким буквам. Если я сделала то, что, как мне кажется, я сделала. Если Лорды сделают то, что, как думал Лукас, они должны сделать.

И тут я разворачиваюсь и начинаю подниматься вверх по холму, по тому пути, который уже прошла.

Я ничего не вижу, пока не добираюсь до вершины холма. И тогда уже я вижу все.

Или, скорее, почти ничего.

Ни зданий. Ни Иконы. Ни друзей.

Лукаса нет нигде. Я не нахожу никаких признаков его или Тимы.

– Лукас! Тима! – кричу я, хотя и знаю, что это бессмысленно.

Слезы высыхают на моих щеках, размыв грязь, покрывающую мое лицо, и мне требуется несколько мгновений для того, чтобы заметить: я не ощущаю боли или давления энергии Иконы.

Я закрываю глаза.

Сквозь все горе я чувствую невероятную волну облегчения. Наш план сработал.

Икона разнесена вдребезги, стерта с лица земли, и Лорды утратили свою власть над нами.

По крайней мере, здесь, по крайней мере, пока.

Но теперь мы знаем, что можем это сделать. Сделаем это.

По одной Иконе за раз.

Лукас и Тима… Их самопожертвование что-то значит.

Должно значить.

Я опускаю Брута на землю, и он бежит вперед, в дым. Там, где всего несколько минут назад стояла Икона, остался лишь черный кратер. Это выглядит так, словно некий гигант схватил Икону и выдернул ее из земли, а потом ею же расколотил все вокруг. Там, где остались еще какие-то части здания, горит огонь. Мертвые деревья вокруг лишились верхушек. Все – небо, обломки бетона и то, что осталось от сухих коричневых кустов, – все пахнет дымом.

Пепел падает с неба, словно снег. Он сыплется на разбросанные куски бетона и остатки Иконы, медленно укрывая землю. Он создает почти мирное впечатление.

Почти.

Я подхожу ближе к эпицентру взрыва, к тому месту, где стояла Икона. Где находился детонатор.

Где был Лукас.

Все, что осталось от него и Тимы, – это пепел, плывущий в воздухе вокруг меня.

Они исчезли.

Как падре, как Рамона-Хамона.

Как все, что я любила.

У меня начинает жечь глаза.

– Мы не можем их оставить.

Я произношу это вслух, потому что чувствую: Ро стоит позади меня. Должно быть, он сразу побежал вслед за мной на холм.

Я ожидаю, что Ро будет торжествовать. Огонь и сила взрыва разнесли Икону – именно так, как он того и хотел.

Но, обернувшись, я вижу, что Ро плачет.

Я иду мимо него к остаткам смотровой площадки, туда, где обрушившийся каменный балкон дает возможность увидеть обгоревшие, дымящиеся склоны и молчаливый город внизу. Моя нога обо что-то задевает, и я останавливаюсь. Это острый осколок бывшей Иконы. Точно такой же, какой я нашла прежде.

Я поднимаю его, ощущаю его вес в ладони.

Я чувствую, как он тлеет и гудит, все еще испуская биение своей собственной тихой жизни.

Меня переполняет чувство потери Лукаса. Я ощущаю самопожертвование Тимы. Я чувствую всю ту боль, которую заперла в себе. Мои родители, мой падре, Рамона. Миллиарды людей, которых больше нет в мире. Родители, дети, бабушки и дедушки… Теперь это невидимая история.

Миллиарды забытых лиц. Миллиарды непрожитых жизней. Миллиарды причин ненавидеть и убивать.

Искра внутри меня разрастается. Обломок Иконы разогревается в моих ладонях.

Я чувствую огромную печаль, но я чувствую и ярость тоже. Я чувствую страх, но я ощущаю и любовь, и она куда сильнее, пожалуй, сильнее всего. Я чувствую все, что научилась чувствовать в каждом, и я наполняюсь любовью.

Я протягиваю руки к небу, и к городу, и к далеким водам. Я не отталкиваю их. Я хочу все ощущать, я хочу позволить себе почувствовать все, что только можно. И всех.

Я отшвыриваю назад обломок.

Всю свою жизнь я боялась, что чувства могут захлестнуть меня. Что они слишком сильны для меня, а людей так много, а боль так велика. И каждую минуту каждого часа каждого дня я тратила на то, чтобы защититься от ощущения всей этой жизни вокруг меня.

Потому что чувства – это воспоминания, а я не хочу помнить.

Потому что чувства опасны, а я не хочу умирать.

Но этой ночью все иначе. Теперь все иначе. То, что мы потеряли, мы потеряли вместе. Я хочу ощущать эту потерю. Я хочу ощущать Хоул. Я хочу ощущать великую ценность жизни, всего, что осталось, когда исчезла Икона.

Я хочу ощущать все это.

– Дол? Ты в порядке? Что происходит? Тебе нельзя там стоять.

Я ничего не говорю. Я не могу.

Мне кажется, что мои руки охвачены огнем. Между ладонями, в которых я держала обломок, разрастается огромный шар энергии. Он покидает мое тело и растекается над холмом, над городом, над горизонтом. Энергия пульсирует ярко, словно искра самой жизни.

Я и есть Икона.

Не Икона Дома Лордов, а ваша Икона.

Почувствуйте то, что чувствую я.

Почувствуйте, что вы собой представляете.

Ваша печаль так же велика, как моя. И ваша любовь, и ваш гнев, и ваш страх. Это наши дары, и это наши дары – для вас.

Я слышу пульсацию энергии, когда та разлетается от меня, нарастая в бурном темпе, мчится волнами, словно взмахи птичьих крыльев. Словно общее биение сердца всего города.

Я распространяюсь, как какой-нибудь вирус. Не я… чувство. Идея. Я улыбаюсь себе, думая, что кто-нибудь должен донести об этом полковнику Каталлусу. Я более чем опасна. Я заразна. Он и понятия не имеет, насколько я заразна на самом деле.

Теперь я понимаю это. Я знаю, что делать со своим даром. Он мне казался слишком большим для одного человека, потому что таким он и был.

Это чувство принадлежит не только мне.

Я предназначена для того, чтобы делиться им.

Я беру свой дар и выпускаю его наружу. Я не Плакальщица, не сейчас. Мы все – одно. Мы все – Плакальщики, и Бунтари, и Возлюбленные, и Трусы.

Постигните это.

Постигните и будьте свободны.

Я принадлежу вам. И это все – вы сами.