Грег Бир - Город в конце времен

Бродяга сморгнул неожиданные слезы и изо всех сил попытался сфокусировать глаза.

– Мэри… – прошептал он. – Бог ты мой, ты вышла за него…

Женщина переменилась в лице.

– Откуда вы нас знаете? – жестко потребовала она. – Фред, запирай дверь!

– Мэри, это я, Даниэль…

Колени стали ватными, и он ухватился за дверной косяк.

– Гос-споди… – прошипела женщина. – Его сейчас вырвет.

Медленно скользя вниз, цепляясь из последних усилий, Даниэль замотал головой.

– Воды… чуть отдышаться. Пусть для вас я чокнутый, не в себе, но… мы знакомы…

– Черта с два! Я вас в жизни не видела! – вскипела Мэри, однако секунду погодя отправилась за водой.

Джонсон помог Даниэлю встать на ноги.

– Парень, – сказал Фред. – Ты почему решил именно к нам ломиться? Ты ж едва на ногах стоишь, а уж про вонь я молчу. Меня так и подмывает вызвать «скорую»… или полицию.

– Нет-нет, – настойчиво возразил Даниэль. – Просто я весь день на ногах. Я уйду – обещаю! – но сначала мы должны поговорить. Прошу вас!

Он сунул руку в карман и вытащил Бандля. Разогнул книгу в корешке, пустив страницы веером.

– Вы только взгляните. Криптиды. Лазариды. И так много! Времени почти не осталось.

Вернулась Мэри с водой. Даниэль одним махом осушил стакан. Женщина сжала правую руку в кулак, и кольца не было видно.

– Я не устрою никаких сцен. Мэри… я так рад… вы женаты? Вместе живете?

– Не твое собачье дело, – отрезала Мэри. – Ты кто такой, вообще?

– Твой брат. Даниэль.

Лицо женщины пошло пунцовыми пятнами, брови нахмурились. Глаза превратились в оловянные пуговицы. В ней не осталось и грана прежней красоты.

– Пшел вон! – Она чуть не плюнула ему в лицо. – Будь ты проклят, убирайся!

– Дружище, сваливай подобру-поздорову, – кивнул Фред. – Она шутить не любит.

– Что-то случалось… – прошептал Даниэль, глядя между ними. В глазах плыл туман. – Что же это? Что со мной творится?

– Если ты про моего брата , то он подох в девятнадцать лет, – процедила Мэри. – И слава богу. Собаке собачья смерть… Все, я вызываю полицию.

За прошедшее столетие мистер Уитлоу весьма переменился. В свое время он чуть ли не с отеческой строгостью благоволил к юному и отчаянному Максу Главку. В стародавние времена мистер Уитлоу (Макс до сих пор знал лишь его фамилию) одевался опрятно, немножко консервативно, был подтянут, обладал звучным голосом и изрядной физической силой, несмотря на свой более чем зрелый возраст.

Сейчас, пожалуй, из знакомых особенностей осталась лишь хромая нога; впрочем, она явно не мешала владельцу.

Но вот лицо… Физиономию Уитлоу изъели оспины и рытвины, особенно выделявшиеся на бледной коже в желтоватом свете коридора; в бездонных черных зрачках словно поселилась безлунная ночь. Одет он был в серый костюм прилегающего покроя с узкими бортами; в глаза бросались белоснежные манжеты, запонки с крупными гранатами, узконосые черные туфли. Маслянистые черные пряди симметрично разделял прямой пробор, а над наспех повязанным галстуком-бабочкой выпирал бледный кадык. Вместо привычного котелка он держал в руке мягкую шляпу и стоял у входной двери в позе нервозного смирения. Губы подрагивали в кривой улыбке, подчеркивающей скуластые черты, хотя в глазах улыбчивости не было и в помине, что придавало ему вид маньяка из поезда-призрака.

– Помнишь меня, Макс? – спросил он.

– Мистер Уитлоу, – кивнул Главк. – Прошу вас, входите.

Но гость не шагнул внутрь, хотя хозяин отступил назад, освобождая проход. Вместо этого его широко распахнутые глаза уставились на комнату в конце коридора.

Когда-то, по рекомендации Шенка, Главк познакомился с мистером Уитлоу, который, в свою очередь, представил его Моли – уклончивому слепцу, обитавшему в полуразрушенной усадьбе неподалеку от Лондона, в Боурхемвуде. Слепец же пристроил его на службу при Бледноликой Госпоже.

– Я прибыл во исполнение воли мистера Шенка, – промолвил Уитлоу. – Он уведомил меня о твоем местонахождении, а также о том, что ты не так давно разбил сердце одному из наших оперативников.

– Умгм… – выдавил Главк, чувствуя, как леденеют конечности. Достаточно лишь намека на возможное неудовольствие Госпожи, чтобы это случилось с самым смелым из людей. – До сих пор меня не наказывали за прополку сорняков на нашей плодородной почве.

– Обстоятельства меняются, – заметил Уитлоу. – Ты причинил нам ущерб в критический момент.

– Свои участки я обрабатываю в одиночку, мистер Уитлоу, – с достоинством возразил Главк. В визите с самого начала чувствовалась некая несуразность, словно во сне, а потому в нем крылась некая значимость, сигнал – интуиция вновь не подвела. Петля затягивается. В противном случае, с какой стати открывать столь многое? Ибо Главку дали понять, что мистер Шенк до сих пор жив, по-прежнему работает и пользуется благоволением Алебастровой Княжны – и это несмотря на то, что его поглотило самое жуткое из всех Зияний, с которыми когда-либо сталкивался Главк, – в роковой день, 9 августа 1924 года, в Реймсе.

– Существуют способы негласно навести справки, – сказал Уитлоу.

Тут Главк окончательно понял, что его дразнят.

– Я работал без присмотра девяносто лет. С заказчиком общаюсь лишь в момент доставки. Последний раз это было несколько лет тому назад, и никто ничего не говорил про перемены.

Сквозь дверную щель за ними следила Пенелопа.

Ощущая нарастающий гнев Главка, Уитлоу входить не пожелал. Охотники всегда наносят визиты с предельной осторожностью, подкрадываются не спеша, с расстановкой. Впрочем, улыбка Уитлоу не изменилась. Главк даже задался вопросом, уж не оказался ли этот ветеран марионеткой – своего рода пробной наживкой, подвешенной за нитку настоящим сборщиком, чтобы разведать степень опасности, – хотя ему не только не доводилось стать свидетелем таких уловок, он даже не слышал о подобном. Впрочем, там, где речь идет о Бледноликой Госпоже, ухо надо всегда держать востро.

– Ну как у тебя дела, мой мальчик? – спросил Уитлоу, нервно дернув кадыком.

– Да так себе, нормально – ответствовал Главк. – А у вас, сэр?

– Древеса терновые, крапива да репей… Если бы ты знал, сколь многих отозвали, и все же… мы по-прежнему бодрячком… Домой-то, в Англию, заезжал?

– Уже много лет как не был. Говорят, все застроили.

– Просто невыносимо. Нет, Макс, подзадержались мы на этом свете.

– Да вы входите, сэр. Моя партнерша под контролем.

– Ты очень любезен, Макс. Я подготовлю рапорт, выдам приглашение – и на этом все. На сегодня. Рад слышать, что ты в порядке. Столько воспоминаний приходит на ум. – Уитлоу осклабился – зубы по-прежнему без малейшего изъяна, хотя от времени и потемнели до цвета зрелой слоновой кости.