Грэй Грин - Кетополис: Киты и броненосцы

– Плевать.

– Дело ваше, лейтенант. Кстати, вы знаете, что такое муай-тай? Только личная охрана короля владела этим боевым искусством… Что? – Его отвлекает возглас сиамца. Белый о чем-то переговаривается с равнодушным, потом сообщает: – Сейчас он вас убьет.

– Каким образом?

– Сломает шею, я думаю.

– Чудесно, – говорю я. – Всегда о таком мечтал.

Белый смотрит на меня как на какое-то диковинное животное. Качает головой.

– Хотите что-нибудь сказать напоследок?

– Я требую бархатный мешок и палку из сандала!

Белый начинает смеяться. Он достаточно знает о сиамских обычаях, чтобы оценить шутку. Переводит мои слова сиамцам, те хохочут – даже тот, что на полу. Потом белый говорит:

– Санти!

Сиамец идет на меня. Вот и пришла пора умереть, Козмо. Капитан Гром в такой ситуации сказал бы что-нибудь запоминающееся.

Я говорю:

– Зачем вам дети, вы, придурки?

Я пытаюсь перехватить второго сиамца так же, как первого. Ч-черт. В этот раз номер не проходит – Брюхатая Корова меня обманывает, имитирует прыжок и вместо этого бьет кулаками и коленом.

Меня захлестывает кровавая волна. Вода пробегает по палубе, заливая трубы и люки, стекает через шпигаты обратно в море.

– Санти!

Я вытираю кровь с губ. Сплевываю. Потом говорю:

– Был и у вас один нормальный. Теерасак. – При звуке этого имени толстый сиамец вздрагивает. – Вспомнил, урод? Один настоящий человек был среди вас, придурков, и того вы предали.

Сиамец что-то говорит другому.

Тот качает головой.

– Они не понимают, – переводит белый.

– Все он, сука, понимает. Теерасак. Теерасак, слышишь ты, урод?!

Я думаю: не может же быть так больно.

Толстый Ублюдок размахивается, и мне становится в десять раз больнее.

Белая вспышка.

Я кричу.

– Живой еще? – лицо белого нависает надо мной сверху. Появляется сиамец, выплевывает какие-то слова мне в лицо и исчезает.

– Что… – я пережидаю приступ боли. – Что он сказал?

– Что вы ошибаетесь. Теерасак жив.

Я улыбаюсь.

– Хорошо. Скажите, чтобы передавал королю привет… от Вата Сомпонга.

– От кого? – белый поднимает брови. – Кто это?

Неужели мимо? Черт. Или я что-то придумаю, или меня забьют насмерть…

Впрочем, тоже вариант.

Я повторяю – без особой надежды:

– Ват Сомпонг. Нитхинан.

Сиамцы разворачиваются и уходят.

– Эй! – белый ничего не понимает. – Вы куда? Пао! Санти! Из прохода появляется вертлявый в брюках в полоску и в котелке. Сиамцы молча проходят мимо него.

– Куда они? – вертлявый крутит головой.

– Где ребенок?

Вертлявый разводит руками.

– Разве их поймаешь? Чуть не заплутал я, да-с.

– Придурок, – определяет белый коротко, и тут я с ним согласен. – Ничего нельзя поручить. Где ты шлялся? Смотри, какую рыбку я поймал. Представляешь, этот фраер им что-то такое сказанул, они расчувствовались и отчалили.

Сай присаживается на корточки и рассматривает меня.

– Это желтомордые его обработали?

Я нащупываю в кармане шинели каучуковую рукоять. Она теплая.

– Дайте я, – вертлявый отстраняет белого. Всаживает мне в живот носок ботинка, потом еще раз. Потом говорит: секунду.

И это именно та секунда, что мне нужна.

Ствол револьвера втыкается вертлявому в живот.

– Сай, не трогай… – начинает белый.

Я нажимаю на спуск. Толчок в ладонь. Вспышка ослепляет.

Вертлявый отталкивает меня.

В следующее мгновение мое запястье выворачивают, вырывают револьвер. В глазах вспыхивает от удара. Черт, да сколько меня можно бить?! Еще удар – в ребра. М-мать.

– Ой, – говорит Сай, широко открывает рот. Сизая рыба. Он держится за живот, судорожно глотает воздух. Из раны между пальцев толчками вырывается кровь. В свете фонаря она маслянисто-черная, как сырая нефть.

– Что… со мной? – говорит Сай, пытаясь поднять голову. – Не вижу… темно у вас… дружочек…

– Ты умираешь, бедный идиот, – белый, держа в руке мой револьвер, присаживается на корточки. – Офицер-то тебя застрелил, барбюна этакого. Говорил я тебе, не трогай.

– Док… доктора. Док… тора мне.

– И не подумаю. Без обид, Сай, но тут уже ничего не поделаешь. Тухлое дело.

Сай смотрит на него, на губах вздуваются пузыри. В глазах – удивление и обида.

– За… что? Су… ка ты…

И опускается лицом вниз. Черт. Сай лежит в такой неудобной позе, что даже у мертвого, наверное, затекают ноги. И спина его вот-вот переломится…

Я вытягиваю руку и беру Сая за ворот. Поднатуживаюсь и дергаю вправо. И-раз!

Вот теперь – другое дело.

От усилия темнеет в глазах, едва не теряю сознание. Голова кружится – ерунда. Но зато теперь он лежит нормально. На спине, глядя в сторону. Но теперь ему удобно.

– Привет, Сай, – говорю я. Во рту булькает. Сплевываю на пол. Еще раз.

В тусклом свете фонаря плевки разбиваются черными кляксами.

Белый подходит ко мне, смотрит в упор.

– Считаете себя самым умным, лейтенант? – Мой же револьвер смотрит мне в лицо. Темное отверстие ствола покачивается у меня перед носом. Кстати, где-то я уже слышал эту фразу…

Я говорю: «Ага, еще бы. Я же особенный».

У меня полный рот. Из разорванной губы на подбородок течет кровь. Еще немного. Подойди ближе… ближе…

– Что? – белый наклоняется.

– Да!!

Я вгоняю ему под ребра кортик. Глаза белого расширяются. Ну! Рывком поднимаясь с колен, я насаживаю белого глубже – до самой гарды. Руки становятся мокрые и горячие. Поднимаю в воздух – в голове звенит и лопается. Перед глазами плывут разноцветные круги. Плечом прижимаю его к стене.

Он хрипит, пытается вырваться. Бестолково бьет меня по голове, лицу, плечам. Тоже мне, удивил.

Я держу.

Наконец он затихает.

– Привет от флота Его Величества, – говорю я.

Я поднимаю фонарь, который взял у сиамцев. «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСП…» – читаю и толкаю дверь. Скрииип петель. Заржавели.

Опять темнота.

– Есть здесь кто-нибудь? Эй!

Эхо. Проклятье, я все-таки заблудился.

Я оглядываюсь. Огромное темное пространство. Тусклый свет фонаря почти ничего не освещает. Шаги отдаются эхом. И еще здесь запах – какой-то очень специфический. Здесь пахнет сухостью, пылью и чем-то еще.

Иду. И почти сразу натыкаюсь на стеллаж. Опять?

В первый момент мне кажется, что я снова вернулся в сиамскую лавку. Было бы неплохо. Но потом я подношу фонарь ближе и содрогаюсь. Это хуже, чем змеиная водка. Это хуже, чем кладбище. Вот откуда этот странный запах!

Формальдегид. Спирт. Глицериновый раствор.

Огромный стеллаж уходит под потолок. Он заполнен стеклянными банками – их тысячи и тысячи.

На банках – бирки. Криво наклеенные пожелтевшие листки. Выцветшие чернила, быстрый почерк медика. Небрежные потеки клея. На стекле – слой пыли, как на бутылках хорошего вина.