Станислав Лем - Хрустальный шар (сборник)

Но едва они его достигли, мягкая круглая радуга объяла верх серебряного прута. Бледно-зеленовато-розоватый шар, поколыхавшись минуту, исчез. Сразу за этим появились крупные, как разбитое стекло, капли дождя, хотя небо было без туч.

Двое мужчин уже стояли на коленях и рвали провод. Хьюз увидел в руках одного разорванные концы медного проводника.

Прошло несколько минут. Сидевшие на земле начали проявлять беспокойство. Одни вставали и бежали, другие падали, видимо крича, потому что их губы шевелились. Некоторые бросались в стороны, толкаясь, наступая друг на друга, падая. Через стеклянные окуляры не доходил ни один звук, видны были только извивающиеся тела и страшные, опухшие лица с широко раскрытыми ртами, которые покрывала розовая пена. Они пытались взобраться на забор, дрожавший под отчаянными бросками тел, и падали, потому что он был высоким и прочным. Потом один за другим, как охваченные огнем листья, они оседали и исчезали в высокой траве. Все больше тел билось в конвульсиях на лугу.

Еще несколько человек бегали, поднимая руки и судорожно изгибаясь, но и они упали. В высоких зарослях овсяницы тут и там виднелись темные спины или черные лица с мертвыми глазами.

В бункер стал проникать приятный, освежающий запах озона. Одновременно Хьюз, который инстинктивно до боли в ладонях вцепился в железные поручни бронированного укрытия, почувствовал, как что-то дрожит в его кармане, – долгое время он не осознавал, где находится. Он закрыл глаза и стиснул зубы. Осторожно коснулся ладонью одежды: радиоприемник, спрятанный в кармане, работал.

– Прекрасно, прекрасно, – говорил майор, положив руку на плечо Хьюза. – Поздравляю, господин инженер, какая мощь! Колоссально, – повторял он, – колоссально.

– А не повредит ли это местному населению, если катализатор будет рассеян на поля? – неожиданно спросил Хьюз, который усиленно старался прийти в себя.

– Как это? Мы ведь применяем ваш замедлитель как пятипроцентную добавку, – сказал удивленно майор.

Хьюз прикусил язык и решил быть осторожней, задавая вопросы. В это время через калитку вытащили трехколесную тележку с авиационным мотором и четырехлопастным винтом, и люди в комбинезонах пустили струи воздуха на середину площадки, развевая искусственным ветром траву. То и дело новые трупы показывались из нее, как при спуске воды из пруда. Раздался скрежет замков. Железная крышка поднялась над крутой лестницей, и в отверстии, окаймленном небом, показалось улыбающееся лицо главного инженера.

– Вы видели? Да-да, отличные результаты, достойные высочайшей награды, господин инженер. – Он похлопал выходящего Хьюза по спине и радушно приобнял за талию.

Офицеры, которые вышли из других бункеров, также подходили к нему, чтобы с уважением пожать руку. Все были при полном параде.

– А сейчас мы поедем в наш клуб и развлечемся в тесном кругу.

– А эти люди, кто они? – спросил Хьюз, когда они уселись на кожаных, красных, сияющих подушках «мерседеса».

– Какие люди? Ах те, на лугу? Не знаю, их чаще всего доставляют нам из Освенцима. Знаете, что я хотел сказать… Да, это будет небольшой бал. Я думаю, что вы хорошо развлечетесь.

– Господин инженер, я хотел бы действительно отдохнуть… Не мог бы я…

– Нет, вы так с нами не поступите. Это исключено. Скоро мы будем на месте, дорогой инженер, ведь все это в вашу честь. Мы должны отметить ваш приезд. Вы познакомитесь с инженером Пильнау, который сконструировал эти зажигательные снаряды… Ну вот мы и прибыли. Прошу, вы позволите, моя жена специально для вас выбрала отличный костюм: правда, я не сказал вам, что это будет такой небольшой маскарад. Бал масок, вы знаете, – быстро говорил главный инженер, открывая двери «мерседеса».

Хьюз подумал, что переодетым ему будет легче исчезнуть; впрочем, до момента прибытия автомобиля оставалось около часа.

Спускались сумерки, хотя верхняя часть неба была еще светла. Они вошли в холл, украшенный с большой пышностью. Мраморные львы стояли на страже по обеим сторонам гардероба.

– Я хотел бы воспользоваться телефоном, – обратился лейтенант к инженеру.

Тот кивнул лакею в зеленой ливрее, обшитой золотом. Камердинер проводил его через выдержанный в пурпурных тонах коридор к стеклянной двери. Слева за ней была небольшая кабина.

Хьюз вошел, зажег свет и, убедившись, что никто не может увидеть, что он делает внутри, сидя снял трубку с рычага и положил на столик. Поспешно достал из аппаратика покрытую печатным текстом ленту бумаги. Положил на колени ключ к шифру и начал составлять буквы.

«Зейдлиц мертв, – гласило донесение. – Смерть вызвана сердечным приступом, подозревается отравление строфантином. Остерегайтесь доктора Мебиуса, который может быть в Леверкузене».

Дальше он не дочитал. Кто-то бежал по коридору и звал: «Господин инженер Зейдлиц!» Двери кабины затряслись, их пытались открыть снаружи.

– Вы там, господин инженер? – спросил женский голос.

Он смял бумагу, машинально положил в рот и проглотил. Захлопнув аппаратик, положил его в карман, повесил трубку на рычаг и вышел, непроизвольно тронув ладонью карман для часов, в котором лежала ампула с цианидом. В дверях стояла высокая полная госпожа фон Гогенштейн в одеянии из развевающегося зеленого и голубого тюля, среди которого поблескивали пластинки, имитирующие рыбью чешую. В руке она держала цветной клетчатый костюм, с которого свешивалась зеленоватая бахрома.

За ней стояли две молодые женщины, уже переодетые. Одна, цвета воронова крыла брюнетка с вишневой розой в волосах, окутанная снежной кружевной шалью, представляла испанку. Другая, маркиза – блондинка с удивленными глазами, вся словно из тонкого фарфора, в огромном напудренном парике, – шелестела большим кринолином.

– Где же вы прячетесь, господин инженер? Мы приготовили специально для вас великолепный костюм. Как только вчера я узнала о вас, и подумала, что это будет замечательно. – Все окружили его и, хохоча, проводили на первый этаж.

Маркиза опустилась перед ним на колено, сминая оборки платья, чтобы приложить к ногам клетчатый материал. Испанка, заходясь от смеха, подала ему кожаный белый мешок, из которого выглядывали костяные трубки. Жена советника надела ему на голову клетчатую шапочку. Хлопая в ладоши и смеясь, они с минуту любовались своим творением.

– Вам надо быстро переодеться, мы вас ждем, – сказала госпожа фон Гогенштейн и вышла со спутницами.

Хьюз огляделся вокруг, подошел на цыпочках к двери – женщины шептались, не отходя. Он все еще не мог понять, чья фамилия была в донесении. Но она была ему известна. Он знал это наверняка. Сидя и машинально перебирая предметы своего костюма, он впервые внимательно присмотрелся к этим суконным тряпкам. Это был народный костюм шотландского горца, в каком Хьюз часто щеголял мальчиком, а затем и во время учебы в Абердине. Он чуть не закричал. Он держал в руках белый мешок – это была волынка – и видел вересковые заросли под Данди, освещенные оранжевым закатом. Три старые легавые бежали впереди, он как раз следовал за ними, перезаряжая ружье, из ствола шел горький запах пороха. А немного сбоку на фоне лилового неба вырисовывалась темная фигура скучного гостя его отца – строгого, всегда холодного и спокойного, с лицом, загоревшим до бронзового цвета, которое освещалось каким-то злым блеском, когда сквозь облачко дыма были видны падающие в траву перепелки. Доктор Мебиус…