Стивен Танни - Стопроцентно лунный мальчик

— Тогда — да.

— Понятно. Значит, способность видеть четвертый основной цвет лишает меня законных прав.

— Никто тебя прав не лишает, у тебя их никогда и не было. Те, кто видят четвертый основной цвет, не могут считаться людьми, так что и гражданские уложения нашего общества к вам неприменимы.

— А где это написано?

— Нигде. Поскольку вы не люди, не для вас закон писан.

— Выходит, все дело в том, что государство не признает нас за людей?

— Ясно ведь, что ты и твой дружок — нéлюди.

— Если мы не граждане, кто дал вам право нас арестовывать?

— Я вас арестую, потому что вы представляете угрозу для общества. Если бы по улицам бегала бешеная собака и кусала людей, я был бы обязан ее отловить. Конечно, с бешеной собакой я бы не вел столь приятную беседу, но в общих чертах, думаю, ты поняла.

— А что с нами дальше будет?

— Я отвезу вас в Олдрин-сити, в полицейский участок. Оформлю задержание, а потом препровожу вас в камеру. Там вы будете ожидать высылки в частную тюрьму.

— Частную? Нас даже не оставят в государственной тюрьме?

— О нет! Такими, как вы, нéлюдьми, занимаются несколько корпораций — вот одной из них вас и передадут.

— Покажите, где это записано в законе!

— Покажи, где в законе записано, что ты — человек.

— Просто возмутительно, как вы с нами разговариваете!

— Мисс Мемлинг, откуда ты взяла полицейский омни-трекер?

— Как вас только в полиции держат? Вы явно не соответствуете профессиональным требованиям!

— А может, я хороший следователь. Вас же выследил, например.

— Тоже мне, подвиг, — вмешался Иеронимус. — Мы всего лишь дети, а вы нас выставляете какими-то жутко опасными преступниками.

— По сути, ты с самого рождения оказался вне закона.

— Правда? А по-моему, вы могли бы и более полезное занятие найти. На Луне такой высокий уровень преступности, а вы на ерунду время тратите.

— О нет, не на ерунду! Благодаря вам я нашел настоящий, подлинный проекционный техбольсинатор «Камера обскура».

— Эту мерзость необходимо уничтожить! — воскликнула Слинни.

— Эта мерзость нам еще ох как пригодится!

— Ужас кромешный! Как могли такое построить! — негодовала Слинни.

— Когда-то их было несколько. Эти учреждения создали в Эпоху стойкости. О, прошу прощения, я неполиткорректно выразился. Ваша братия называет ее Эпохой слепоты. Так о чем это я? Ах, да. Видишь ли, всех буквально заворожил четвертый основной цвет, но никто не знает, как с ним совладать. Как тебе, по всей вероятности, известно, обычный человек впадает в шок от этого цвета, и прежде чем придет в себя, становится крайне податлив к внушению. Вот в чем опасность таких, как ты. Поэтому и было создано мощнейшее орудие — круглая комната, стены в которой сплошь заполнены тысячами стопроцентно лунных радужек. Войдя туда, человек забывает, кто он такой. Пока он не опомнился, можно ему сказать все, что угодно, и это станет его воспоминаниями. Соберите в таком зале двадцать величайших ученых, скажите им какую-нибудь глупость, вроде того, что Земля плоская и вращается вокруг Луны, которая сделана из сыра, и они выйдут оттуда с глубоким убеждением, что так все и обстоит на самом деле.

— Варварство какое…

— Дорогая синевласка, это неопровержимый факт. Как ты думаешь, почему случаются нападения на стопроцентно лунных людей, когда у них забирают глаза? Некоторые так жаждут увидеть этот цвет, что готовы пойти и на убийство. А кое-кто стремится воздействовать на других при помощи этого цвета. Представь, какие открываются возможности! Внушать другим ложные воспоминания — почему такое сказочное могущество должно достаться только тем, кому оно дано при рождении? В Эпоху стойкости этому природному феномену нашли надлежащее применение — всех вас отделили от основной массы человечества, забрали ваши глаза и создали несколько залов, подобных тому, что в Джойтауне-восемь. Эти залы позволяли великолепно манипулировать памятью политиков, юристов, писателей, ученых, врагов государства — словом, всех, кого требовалось немного перепрограммировать. Я уже дал распоряжение запереть эту комнату и передать ее под исключительный надзор отдела по борьбе с оптическими преступлениями. В чьих руках ключ — у того и сила. Да, я не забыл упомянуть, что ключ — в моих руках?

— Я думаю, вы спятили, — сказал Иеронимус. — Что-то страшное с вами случилось, и вы на этой почве тронулись умом. Видно же! Ваше лицо, ваша кожа. Я больше ни у кого такого не видел. Это у вас не врожденное, значит — несчастный случай? И этот ужас вы постоянно носите с собой…

— По-моему, вам лучше помолчать, молодой человек!

— А по-моему, я угадал.

Вдруг заговорил Белвин, до тех пор молчавший:

— Лейтенант Шмет, а ведь я был при этом.

— Что? Ты, робот? О чем ты говоришь?

— Я там был. Это я много лет назад вытащил вас из огня. Вам было примерно двенадцать. Произошла ужасная катастрофа — мега-крейсер упал на шоссе недалеко от кратера Тихо. Погибли сотни людей. Меня вызвали на место происшествия, но в вашем автотранспе почти никого спасти не удалось. Я крайне сожалею, что не сумел помочь другим членам вашей семьи. Это невероятная трагедия. Ваши мать, отец, семеро сестер — все погибли в огне. Вы сами, к счастью, выжили, хотя и сильно обгорели. Впрочем, как вижу, искусственная кожа вполне прижилась.

Как известно, роботы-спасатели не отличаются тактичностью. У них другие таланты: способность войти в огонь, отыскать и спасти людей. При всей своей изысканной любезности Белвин не подозревал, что его слова, мягко говоря, огорчают лейтенанта Шмета.

— Если бы у тебя был рот, я бы тебе велел его захлопнуть! А так — приказываю отставить комментарии и сосредоточиться на вождении. Точнее говоря, останови машину!

Робот послушно умолк и резко затормозил у обочины.

— А вы, уроды, не думайте ничего такого! Мы остановились не потому, что разговорчики Белвина меня задели, все это вас вообще не касается. Просто мне нужно кое-чем заняться. А вы будьте любезны, оставайтесь на своих местах, я скоро вернусь.

Шмет вылез из автомобиля, и его странные белобрысые волосы тут же растрепал ветерок от проезжающих машин. Чуть впереди стояла еще одна патрульная машина с включенной мигалкой. Шмет рысью подбежал и с кем-то заговорил, наклонившись к окошку.

Слинни смотрела прямо перед собой, приоткрыв рот. Ее лицо выражало всепоглощающее изумление.

— Шмет, — прошептала она, как во сне. — Его ведь Шметом зовут?

Иеронимус ответил:

— Ага.

— У него один глаз голубой, другой карий?

— Точно. Если ты заметила, один глаз искусственный.

Слинни повернулась к роботу на переднем сиденье.

— Белвин, ты сказал, что Шмет получил ожоги при аварии мега-крейсера поблизости от Тихо? Это было много лет назад, правильно?