Борис Распутин - Земляне

Члены экипажа, кто был свободен от вахты, могли на небольшом пространстве делать физические упражнения, используя компактные тренажеры.

Техника не стоит на месте, и теперь, после взлёта и выхода на траекторию к Луне, мы на основном корабле надули блок, который дал нам дополнительную площадь.

Эксперименты с гибкими надувными модулями длятся уже довольно давно, и они успели себя хорошо зарекомендовать.

Были опасения насчет микрометеоритов, но оказалось, что пробить мягкую многослойную оболочку из Вектрана, который прочнее Кевлара, даже труднее, чем алюминиевый борт корабля. Наша компания не осталась в стороне от последних достижений и соорудила свой собственный модуль. Просидеть три дня до Луны не так сложно, но почему бы параллельно не протестировать надувной блок для более дальних полётов? Чёртов Марс. Люди бредят этой ржавой планетой, отчего все эксперименты ведутся в угоду ей. Но посмотрим, как они запоют после нашего полета!

– Лёха, что скажешь о наших новобранцах? – имея в виду меня и Лену, во всеуслышание спросил Валентин.

– Я рад, что им удалось пройти обучение и попасть в наш экипаж, – ответил командир, словно на докладе у начальства.

– Космос уже не тот, верно? Нет авантюры, и заранее знаешь, что тебя ждет впереди, – Кот щелкнул пальцами у меня перед носом, наверное, показывая, чего ему не хватает.

– Это нормальное явление, развитие приводит, в конце концов, к стабильности, – менторским тоном заключил Алексей.

Старая гвардия не особо любит новобранцев, во всяком случае, у нас в фирме. Не доверяют, что ли. Они считают, что мы бы не прошли настоящих испытаний, тех, что были раньше. Наверное, точно так же думали о них и советские космонавты.

Ирония жизни, и только.

Да, я хорошо понимаю, что подготовка и испытания – это важно! Космонавт – сегодня самая опасная профессия, хотя, конечно, и на Земле есть работа, связанная с колоссальным риском. Но то на Земле. Здесь, в космосе, и косточек твоих не найдут…

Человека очень сложно подготовить к космическому полету, не говоря о простом физическом тренинге, обычно это делают тремя способами, и, прежде всего, используют параболу Кеплера, которая начинается с высоты 6,5км. Самолёт взлетает под углом 45 градусов на 9 км, а затем, отключив тягу, проваливается вниз. Таким образом, удаётся добиться порядка 28 секунд полной невесомости. Следующее важное испытание – пресловутая центрифуга, но оба способа очень дорогостоящие и не эффективны. И, основная (по крайней мере, так было у нас), – гидроневесомость. Она имитирует настоящие условия в космосе примерно на 95%.

Но проблема состоит в том, что длительная невесомость уже в реальном космосе приводит к нежелательным изменениям в организме. С этим анормальным состоянием человек на протяжении всей своей эволюции не встречался никогда, поэтому космонавтов в невесомости ожидает масса неожиданных проблем, например, космическая болезнь.

С первых запусков людей в космос было замечено, что космонавты во время длительных полетов заболевают странной болезнью, во время которой они чувствуют тошноту и полностью дезориентируются в пространстве. Яркими симптомами такого состояния, похожего на «морскую» болезнь, являются проблемы с движением конечностей, головные боли, вплоть до потери сознания, как это случилось с нашей Леной. Также возможно воздействие невесомости на органы слуха и зрения. Врачи до сих пор не могут гарантированно предсказать, кто из будущих космонавтов заболеет в полете, а кто нет.

Как оказалось, гравитация играет очень важную роль в пространственной ориентации человека. Малейшие изменения положения тела в гравитационных полях, даже такие как перемещение в невесомости по кораблю во время космического полета, оказывает сильное влияние на органы чувств и ориентацию в пространстве вообще. Чтобы восстановить хотя бы основные функции организма человека, требуется адаптация многих физиологических процессов, при активизации которых наша система равновесия придет в норму.

И все это время, пока процесс адаптации не завершится, космическая болезнь будет развиваться, могут появиться даже зрительные и слуховые галлюцинации. От космической болезни не застрахован никто, от нее нет прививок, и ею заболевает около половины всех космонавтов в разной степени во время своих первых полетов.

Мне, например, известно, что космонавта Германа Титова, второго человека, побывавшего в космосе на космическом корабле «Восток», тошнило в течение всех 25 часов его полета. Это был кошмар для него, о чем он рассказывать не любил.

Я вспомнил все это потому, что разговорчики «про слабаков» преследуют меня с первого дня моей космической службы, хотя я не раз наблюдал, как сами «зубры» дальней космонавтики втыкались в стены или не вылезали из туалетов.

Все дело в том, что один может преодолеть свое болезненное состояние усилием воли, а другой нет.

Мне проще насчет нагрузок – многолетние тренировки помогли мне быстро влиться в ритм работы. Когда-то я был чемпионом страны по десятиборью, на мой взгляд, самому сложному виду спорта, но это на мой взгляд. Параллельно учился в университете, причем, честно, не ссылаясь на соревнования. И когда на кафедре мне неожиданно предложили устроиться на работу в «Блиц», я сразу согласился.

Я и раньше много слышал об этой фирме дельного, и даже не мечтал туда попасть.

Пришлось бросить спорт, и я сделал этот тяжелый выбор.

И не жалею, спорт помогает мне до сих пор!

Я критически посмотрел на командира, и задал еще один умный вопрос:

– Алексей, расскажите о своём полете на МКС. Я слышал, что во многих космических организациях продвигают концепцию трёх «И».

– Что ещё за три и? – удивился прославленный капитан.

– Космонавт-исследователь, испытатель и инженер в одном флако… простите, лице.

– Ха-ха-ха, кто тебе такую ерунду сказал? – рассмеялся Валентин.

– На стажировке с иностранными астронавтами, мне кто-то из них говорил об этом.

– Это всё чепуха. Лучше слушай старых космических волков, мы тебя всему научим, – самоуверенно заявил Кот.

Алексей ухмыльнулся, а после повернулся ко мне и сказал:

– Все очевидно, Коля. У каждого члена экипажа разная специализация и его функционал заточен под разное, причём, на разных этапах они разные. На орбите функции начинают смешиваться. Вместе проводятся работы, научные эксперименты, но есть определённое разделение труда.

– Ты ему лучше расскажи о ситуации с Сергеем Крикалёвым, – пристёгиваясь к своему креслу, сказал Ислам.

– Так это же не на МКС было, а на американце, – поправил его Валентин.

– Неважно, зато история познавательная, – настаивал Сатаев.