Тахира Мафи - Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня

Сзади стреляют, но даже я могу определить, что палят слишком далеко и явно не в нас. Мы ненадолго оторвались. На машинах они нас не найдут – Адам избегает больших улиц. Он словно держит в голове карту города. Он, кажется, знает, что делает, будто давно это планировал.

Пятьсот девяносто четыре вздоха, и Адам опускает меня на землю перед длинным сетчатым забором. Я вижу, что он тоже хватает ртом воздух, но не задыхается, как я. Он умеет управлять своим дыханием. Знает, как замедлить пульс, успокоиться, контролировать свой организм. Умеет выживать. Надеюсь, он и меня научит.

– Джульетта, – говорит он, отдышавшись, – ты сможешь спрыгнуть с этого забора?

Я так хочу не быть бесполезным грузом, что бегом кидаюсь к металлической сетке. Но я безрассудна и слишком спешу. Я изодрала платье и оцарапала ноги. Вздрагиваю от жгучей боли, но когда через секунду открываю глаза, Адам уже стоит рядом.

Он смотрит на мои ноги и вздыхает, едва сдерживая смех. Ну конечно, растерзанная, дикая, в рваном платье. Разрез, который увеличил Уорнер, доходит теперь до колена. Выгляжу, наверное, как обезумевший зверь.

Хотя Адам совсем не против.

Он тоже переходит с бега на шаг. Мы быстро идем по улицам. Я понимаю, что мы направляемся к какому-то убежищу, но не знаю, можно ли уже задавать вопросы или лучше подождать. Адам отвечает, будто прочитав мои мысли:

– Здесь нас не отследят.

Меня осеняет, что у всех солдат датчики слежения. Интересно, почему мне такой не вшили?

Спастись будет не так-то легко.

– Строго говоря, у нас не датчики, – объясняет Адам. Мы сворачиваем налево, в новый переулок. Край солнца уже за линией горизонта. Где мы? Далеко ли от поселков Оздоровления? Вокруг ни души. – Нам в кровь вводят особую сыворотку, – продолжает он. – Она распознает естественные процессы в организме. Сыворотка поймет, если я, например, умру. Прекрасный способ подсчитывать боевые потери. – Он улыбается уголком рта, за что мне хочется расцеловать его.

– Как же ты запутал эту следящую сыворотку?

Улыбка становится шире. Адам машет рукой вокруг.

– Видишь, где мы стоим? Здесь был ядерный завод. Он взорвался.

У меня глаза вылезают из орбит.

– Когда?

– Лет пять назад. Подчистили все моментально, скрыли взрыв от СМИ, от общественности. Никто не знает причин аварии. Но радиация тут смертельная. – Он помолчал. – Она унесла много жизней.

Адам останавливается.

– Сто раз ходил по этому участку, и ничего. Уорнер часто посылал меня сюда брать образцы почвы. Что-то там изучал. – Адам провел рукой по волосам. – Надеялся извлечь что-нибудь токсичное. Он большой любитель ядов. Когда впервые я ступил на эту территорию, Уорнер решил, что я умер. Сыворотка на постоянной связи с особым процессором: когда солдат погибает, срабатывает сирена. Уорнер знал, чем рискует, посылая меня сюда, и не удивился, что я погиб. Куда больше его удивило мое возвращение. – Адам пожал плечами, будто речь шла о пустяках. – Какие-то химические вещества разрушают следящую сыворотку на молекулярном уровне. Сейчас все думают, что я мертв.

– А если Уорнер заподозрит, что ты ушел сюда?

– Может. – Адам прищурился на догоравший закат. Наши тени длинные и неподвижные. – Или решит, что меня подстрелили. В любом случае мы выиграем время.

Он с улыбкой берет меня за руку, но тут неприятная догадка вламывается в мое сознание.

– А как же я? Меня радиация не убьет?

Я впервые очень хочу жить. Я не хочу все потерять так скоро.

– Нет, – качает головой Адам. – Забыл сказать: одна из причин, побудивших Уорнера послать меня за образцами, в том, что у тебя иммунитет к облучению. Вроде он нашел эту информацию в твоей больничной карте. Тебя тестировали…

– Но никто никогда…

– Возможно, без твоего ведома. Несмотря на устойчивость к радиации, биологически ты совершенно здорова. У тебя нет никаких врожденных пороков.

Никаких врожденных пороков.

Заявление было столь откровенно фальшивым, что я засмеялась, пряча недоверие.

– У меня нет пороков? Ты шутишь?

Адам смотрит на меня так долго, что я краснею. Он поднимает мой подбородок пальцем. Синий-синий взгляд пронизывает меня насквозь. Его голос низкий и ровный:

– Я впервые слышу твой смех.

Он мучительно прав. Я не знаю, как ответить, разве что сказать правду. Улыбка становится прямой линией.

– Смех свойственен живым. – Я с деланым безразличием пожимаю плечами. – А я раньше не жила.

Адам не отводит глаз. Он удерживает меня на месте силой взгляда, призывом из глубин своего существа. Я почти слышу, как его сердце бьется о мою кожу. Я почти чувствую, как его губы дышат возле моих легких. Я почти ощущаю его вкус на языке.

С прерывистым вздохом он привлекает меня к себе и целует в макушку.

– Пошли домой, – шепчет он.

Домой.

Домой?

Как это?

Я открыла рот спросить, но Адам только улыбнулся уголками губ, оставив меня в замешательстве, радостном волнении, ожидании и тревоге. В животе бьют барабаны в такт ударам сердца. От меня идет едва уловимый гул наэлектризованных нервов.

С каждым шагом я все дальше ухожу от лечебницы, от Уорнера, от ничтожного прозябания, которое знала. Каждый шаг я делаю по своей воле. Потому что так хочу. Впервые в жизни я куда-то иду, потому что мне так хочется, потому что во мне живет надежда, и любовь, и опьянение красотой, потому что я хочу знать, каково это – жить. Я могу подпрыгнуть, поймать дуновение ветра и погостить в его воздушных коридорах.

Кажется, у меня выросли крылья.

Адам ведет меня в заброшенный сарай на задворках дикого поля, заросшего буйными сорняками с кустообразными щупальцами, колючими, безобразными и скорее всего ядовитыми. Уж не здесь ли этот самый «дом»? Перешагнув порог темного сарая, прищуриваюсь, разглядывая смутные очертания предметов.

Внутри стоит машина.

Я моргаю.

Не только машина. Тут еще и танк.

Адам не в силах сдерживаться. Он смотрит мне в лицо, проверяя реакцию; он очень доволен моим изумлением. Слова вылетают из него пулеметной очередью:

– Я сказал Уорнеру, что один из танков, на которых я сюда приезжал, отказал. Они работают на электричестве, ну, я и сказал, что основной узел перегорел при контакте с химическим оружием, якобы что-то такое в атмосфере было. Уорнер прислал за мной машину, а танк велел бросить. – Адам улыбнулся. – Он посылал меня сюда, несмотря на запрет своего папаши, и скрыл от него, что угробил танк стоимостью в полмиллиона. В официальном отчете указано, что танк угнали повстанцы.

– А если кто-нибудь зайдет сюда и увидит?

Адам открыл люк.

– Гражданские боятся этого места как огня, солдаты сюда тоже не попрут. Кому охота нахвататься радиации? – Он наклонил голову набок. – Отчасти поэтому Уорнер доверил мне тебя. Ему понравилась моя готовность умереть при выполнении долга.