Карл Ольсберг - Черный Дождь

– Она сегодня не вернулась из школы. Возможно, она доехала сюда на школьном автобусе, а потом по пути от остановки до дома… заблудилась. Тут всего-то 200 метров. Может быть, вы ее видели?

Женщина покачала головой.

– Никого я не видела. И у меня сейчас забот полон рот.

Не сказав больше ни слова, старуха захлопнула дверь перед носом у Фабьен, которая чуть не крикнула с досады: «Тупая сука!» Однако она взяла себя в руки и направилась к соседней двери.

Позвонила несколько раз, но тщетно: никто не открыл. И в двух следующих квартирах – тоже. Она записала на клочке бумаги фамилии жильцов. Нужно будет попробовать позже.

– Одну минуту, я сейчас, – раздался за одной из дверей мужской голос. Спустя некоторое время ей открыл мужчина, шатен, на пару лет старше ее, невысокого роста, жилистый, с темными глазами, над которыми нависали кустистые брови. Она видела его несколько раз, но ни разу не обменялась с ним ни единым словом.

– Чем я могу вам помочь?

Что-то в его тоне ее насторожило, но она не могла сказать, что именно.

– Вы видели эту девочку?

Она протянула ему снимок. Он внимательно посмотрел на фото и ответил:

– Да, а в чем дело?

Сердце Фабьен учащенно забилось.

– Когда? И где?

– Вчера. Она была внизу на детской площадке. Но одета она была иначе, в такое, знаете, синее платьице.

Фабьен захотелось отвесить себе пощечину. Только сейчас она осознала, что ни разу не упомянула, что было надето сегодня на Ивонне. Она и сама этого не знала, так как забыла спросить Нору.

– А сегодня не видели?

– К сожалению, нет.

– Хорошо, спасибо.

– Без проблем. Жаль, что не смог помочь. Уверен, вы ее найдете.

Он ободряюще улыбнулся. Фабьен попыталась улыбнуться в ответ. Он закрыл дверь, а она в задумчивости направилась к лестнице, чтобы подняться на следующий этаж.

У нее не шли из головы эти прокля́тые карты. Пять основных арканов. Казалось, они хотят сообщить что-то важное. Но что именно? Что Иви убита? Нет. Не зная почему, но она была уверена, что послание было не таким. И у нее по-прежнему стояла перед глазами карта Башня, молнии, горящие люди. Сходство этой карты с телевизионными картинками горящего Всемирного торгового центра было пугающе точным. Как будто художник, нарисовавший колоду почти сто лет назад, уже предвидел катастрофу. Но что все это значило, о чем карты хотели предупредить ее?

Она прогнала мысли о Таро и вспомнила состоявшийся пару минут назад разговор. Странно. После отказов во всех предыдущих квартирах этот мужчина оказался на удивление дружелюбным. Другие отнеслись к Фабьен настороженно, видимо, заподозрив в ней мошенницу или попрошайку, а он нет. Казалось, будто он ждал ее. И эта его наблюдательность! Он точно знал, во что вчера была одета Иви. И говорил об этом совершенно уверенно. Видимо, хорошо успел ее запомнить. Слишком хорошо. Холодная дрожь пробежала по позвоночнику, когда Фабьен поняла, что, возможно, только что разговаривала с похитителем Ивонны.

Мастер полиции [3] Одна из низших должностей в полиции Германии. Эвальд Сикорски взглянул на часы. До конца рабочего дня оставалось всего пятнадцать минут. Каждую среду по вечерам он играл в скат [4] Популярная в Германии карточная игра. с двумя приятелями, готовясь к осеннему чемпионату, который должен был пройти во Франкфурте, однако считал, что им там ничего не светит. Лотарь еще не научился толком играть, а Клаус постоянно терял голову, потому что рвался выиграть, какими бы мизерными ни были шансы на победу. Единственным из них, кто действительно разбирался в скате, был сам Сикорски. Может быть, стоило бы собрать более компетентную команду…

Дверь в участок открылась, и вошел мужчина весьма помятого вида с длинными грязными волосами и свалявшейся бородой. Грязная зеленая футболка мешком висела на его тощем теле. Серые глаза горели пугающим огнем. Сикорски сразу понял, что с этим типом придется повозиться. Черт, ну почему именно сейчас!

– Я хочу подать заявление.

– Имя? – спросил Сикорски.

– Что?

Сикорски вздохнул.

– Ваши имя и фамилия, будьте добры.

– А, Ланген. Фридхельм Ланген.

Полицейский вбил имя и фамилию в соответствующую графу.

– Проживаете?

– Клаудиусштрассе, 17. Третий этаж.

– Дата рождения?

– Семнадцатое декабря тысяча девятьсот семидесятого года.

– О чем вы хотите заявить?

Сикорски заподозрил, что речь идет о какой-то сущей чепухе: супружеской ссоре или безобидной детской шалости. Может быть, этот парень слегка не в себе и слышит голоса в голове, которые мешают ему спать. Он не мог себе представить, что у человека, который выглядит подобным образом, есть, что украсть.

– Должно произойти нечто! – заявил Ланген.

Сикорски посмотрел на стоявшего перед ним человека более внимательно. Ему не понравилось то, как это было сказано. В глазах посетителя вспыхивал огонь. Этот парень явно был чем-то обеспокоен. Возможно, он пытался предупредить полицию о том, что бушевало у него глубоко внутри. На семинаре по психологии правонарушителей Сикорски усвоил: к сигналам, которые подают люди, на первый взгляд кажущиеся безобидными городскими сумасшедшими, стоит относиться особенно серьезно.

– Что именно должно произойти?

– Точно не знаю. Ужасная катастрофа. Взрыв атомной электростанции или террористическая атака.

Боже, что он несет?! Он что, обдолбался? Сикорски не хотелось задерживать этого человека для медицинского освидетельствования и связанной с этим бюрократической волокиты, но так просто отпустить его он не мог. А что, если его подозрения верны? Если нет, значит, ему крупно повезло и у парня действительно «прохудилась крыша».

– Что значит, вы не знаете точно? Как вы хотите заявить о том, чего не знаете?

– У меня есть… зацепки, – ответил Ланген с таким взглядом, что у Сикорски по коже побежали мурашки. Либо этот человек был действительно совершенно безумен, либо смертельно напуган, и у него имелись на то веские основания.

– Какие зацепки?

– Я математик. Я все тщательно проанализировал.

– Проанализировали что?

– Текст.

Мастер полиции начинал выходить из себя.

– Что за текст? Не могли бы вы выражаться яснее, что именно имеете в виду?

Вместо ответа Ланген положил на стойку скомканную бумагу. На ней было напечатано какое-то стихотворение: