Николь Валентайн - Теория относительности с точки зрения путешественника во времени

– Ага! Нечто совершенно невинное, вроде взмаха крылышка бабочки над Мехико, – Финн помахал в воздухе пустой ложкой, – может вызвать ураган в Китае или, как в нашем случае, заставить дедушку Джека жениться на ком-то другом.

Он рассмеялся, ожидая, что бабушка засмеётся вместе с ним. Но она продолжала выжидающе смотреть на Финна, поэтому он продолжил:

– Короче, незаметные глазу взмахи крыльев бабочки создают новые вселенные! Потрясающе, правда?

Но бабуля не выглядела потрясённой, напротив, она казалась испуганной.

– Значит… в этом и заключается новая теория?

– Нет, я рассказал про старую. Новая – просто космос! Она ещё не доказана математически, но даже не выходит за рамки возможного. В общем, это теория Множества взаимодействующих миров. Кратко – МВМ. Суть в том, что вселенные не только сосуществуют рядом друг с другом, но взаимодействуют на квантовом уровне!

Финн потянулся за очередным ломтём тёплого хлеба, лежавшего в корзинке в центре стола, но бабушка перехватила его руку и крепко сжала запястье, удерживая на месте.

– Подожди! И как они взаимодействуют?

– Ой, ба, это же пока теория. Но в квантовой механике есть много странностей, которых и не должно быть. Например, свет, который ведёт себя и как волна, и как частица. А учёные, которые выдвинули теорию, считают, что такие квантовые странности могут объясняться тем, что параллельные вселенные не просто взаимодействуют, а врезаются друг в дружку, – объяснил Финн и громко хлопнул в ладоши. – Очень аккуратно, понимаешь?

– Но как они сталкиваются? И что, человек может перескочить из одной вселенной в другую?

Глаза бабушки расширились, Финну вдруг показалось, что она близка к панике.

– Ба, имеется в виду квантовый уровень. Учёные говорят о частицах, а не о людях!

– Но каким образом?.. Они же не могут знать наверняка!

Она встала со стула, схватила кухонное полотенце, лежавшее на столешнице, вытерла руки и рассеянно бросила его в мусорку.

– Бабуль, это не про людей!

Но она смотрела сквозь него, её мысли витали где-то за много миль отсюда. Повисло неловкое молчание, а затем бабушка произнесла:

– Один небольшой поворот – и две параллельные линии перестают быть параллельными.

Теперь уже Финн смешался.

– Да, с математической точки зрения всё верно…

– Я не очень хорошо себя чувствую. Пойду прилягу. Ты сможешь убрать со стола? – попросила бабушка и зашаркала к двери. – Ничего страшного… разыгралась моя обычная мигрень, – добавила она.

Финн очень надеялся, что это будет не так, как с мамой. Иначе ему придётся звонить отцу, чтобы тот отвёз бабулю в приёмный покой в Ратленде.

– Сильно болит? – спросил он.

– Если я не прилягу, будет хуже.

Её голос оборвался. Она вышла из кухни и побрела по коридору, оставив мальчика в кухне одного, с тиканьем часов и стуком дождя по стеклу. Он встал из-за стола и начал убирать тарелки. Вытащил кухонное полотенце из мусорного ведра, спрятал остатки еды в холодильник.

Покинув кухню, Финн постоял перед дверью своей спальни, взявшись за ручку, прислушиваясь. Из комнаты бабушки, расположенной дальше по коридору, не доносилось ни звука. Должно быть, она уже легла. Хорошо, если она и впрямь уснула!

Он кое-что задумал, и сделать это будет намного проще, если она будет спать.

Свой дом он уже обыскал от пола до потолка, нетронутым остался только отцовский кабинет: ведь папа сразу заметит, если переложить на дюйм хотя бы одну скрепку. Пока розыски ни на шаг не приблизили Финна к разгадке тайны исчезновения мамы. Мальчик не нашёл никаких клочков бумаги с зашифрованной информацией, не обнаружил и писем – ни бумажных, ни электронных. В общем, не было никаких намёков на то, где она может находиться.

Но мама не могла уехать, не послав бабушке открытку. Это была одна из тех её старомодных привычек, которые Финн находил просто смешными. Зачем пользоваться услугами обычной почты в эпоху, когда можно запросто и мгновенно прислать фотографию из любой точки мира? Так или иначе, бабушкин дом, возможно, был именно тем местом, где следовало продолжить поиски.

Бабушка определённо знала больше, чем говорила. Поздно вечером Финн выглянул из спальни и стал медленно красться по тёмному коридору, чувствуя, как сердце гулко колотится в груди. Неужели здесь может быть так тихо? Или это только кажется из-за громкого тиканья больших напольных «бабушкиных» часов, стоящих на лестничной площадке?

«Они называются “бабушкины”, а не “дедушкины”, поскольку дверца у них не стеклянная, и все таинственные пружинки и шестерёнки спрятаны внутри», – так бабуля всегда говорила тем, кто спрашивал. Обычно Финн даже не замечал тиканья часов, но сейчас это был самый оглушительный звук в доме.

Первым делом он направился в столовую. Сервант оказался забит скатертями, свечами, набором для фондю родом из семидесятых годов прошлого века, обширной коллекцией сувенирных напёрстков и какими-то бумагами. Финн просмотрел их: это были просто-напросто старые счета. Никаких свежих выписок по кредитным картам, никаких открыток, ничего, что могло бы указать на то, куда исчезла мама.

Гостиная, с её пухлыми креслами и огромным камином, всегда казалась Финну тёплой и уютной, но сейчас, в полумраке, камин смахивал на зияющую чёрную дыру, под притяжением которой, похоже, осели кресла. Мальчик лишь для порядка огляделся по сторонам: в этой комнате было бы сложно спрятать пачку писем.

Значит, оставалось только одно место. Подвал.

Но туда давно никто не спускался. Ещё три года назад крутые ступеньки стали слишком опасны для бабули, и родители Финна перенесли стиральную и сушильную машины в прихожую. Когда он был младше, бабушка хранила в подвале продукты и часто посылала туда внука за банками с концентрированным молоком [7] Имеется в виду молоко типа сгущенного, но без сахара. или консервированными персиками. Он старался не выказывать страха, хотя внизу было темно, а ещё там водилось великое множество пауков-волков. Огромных, размером с тарантула.

Страшно вообразить, какие ужасы ждали его сейчас за дверью, которую несколько лет никто не открывал. Финн осторожно снял крючок с засова. Дверь тотчас со вздохом распахнулась, словно устала держаться на крошечном кусочке металла.

Мальчику потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Знакомые с детства запахи пыли, плесени и дерева ударили в нос прежде, чем он смог что-то увидеть. Финн зажёг фонарик мобильного телефона и посветил на знакомые красные деревянные ступеньки. Потом нашарил на стене выключатель и убедился, что тот находится в положении «Включено». Просто не было лампочки.