Maurizio Dagradi - Критерий Лейбница

Она взяла кусочек выпечки.

– Ну и как проходят Ваши инвестирования? – спросила она веселым голосом, начав смаковать крендель со сладким перцем и анчоусами, который оказался очень вкусным.

МакКинток задумчиво отпил тоник, а потом произнес:

– На самом деле я не знаю. Сейчас, когда я думаю об этом, я понимаю, что не заботился об этом. Кто знает, где теперь мои деньги. Постараюсь проверить это в ближайшее время.

Ну да. В ближайшее время. Как и для многих других вещей, это время никогда не наступит. Он слишком поглощен работой и неосознанным отдалением от всего того, что не было непосредственно связано с Университетом. Неожиданно он понял, что много чего пустил на самотек, оставив без контроля. Дружба, инвестиции, свое одиночество…

Одиночество.

Он почувствовал до глубины души, насколько он одинок. И как давно он одинок.

В тот момент МакКинток увидел себя со стороны. Увидел то, во что он превратился. Могучий и авторитетный персонаж перед лицом мира, но ничтожный, как мужчина.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Я спрашиваю себя, – начал он нерешительно. – Я спрашиваю себя… – снова замолчал он. – Я спрашиваю себя, не были бы Вы так любезны, чтобы позаботиться о моих инвестициях? – закончил он на одном дыхании.

Синтия взглянула на него другими глазами. Пока он говорил, она прочитала в его глазах о том, что было в душе этого мужчины. Она прочитала об одиночестве и о собственной миссии.

Она ни минуты больше не сомневалась.

– Мне не хочется проводить эту ночь в одиночестве.

Она сказала это с такой естественностью, что МакКинток не сразу понял истинный смысл ее слов.

Но через несколько мгновений он осознал этот смысл, и сильнейшие эмоции овладели им. Глаза его увлажнились, губы дрогнули, и он протянул руку, осторожно прикоснувшись к ее руке и благодарно улыбнувшись ей.

Они взяли бокалы и направились в сторону лифта, держась за руки.

Бармен смотрел им вслед.

«Вот это скорость! – подумал он. Он в недоумении посмотрел на коробку, которую держал на полке. – Крендели тому виной?»

Номер Синтии был очень похож на его номер: просторный, с двуспальной кроватью, с вместительным платяным шкафом, с удобным письменным столом и креслом для отдыха. Номер был оборудован спутниковым телевидением и холодильником-баром, заполненным необходимыми продуктами.

Мебель была изысканной, как того требовал отель высшей категории. Картины на стенах изображали пейзажи Йоркшира с пустошью, покрытой зеленым вереском, гнущимся на ветру.

Ванная комната была очень уютной, с новой и отлично вычищенной сантехникой. Роскошная застекленная душевая кабинка была чрезвычайно привлекательна, и Синтия начала сразу же раздеваться. Она сняла с волос заколку, распустив их, и несколько раз мотнула головой вправо и влево, чтобы они растрепались. Они рассыпались ей по плечам модным каскадом. Потом она сняла жакет и аккуратно повесила его на вешалку. А вот свои элегантные туфли она не сняла. Не сейчас.

Когда она расстегнула застежку-молнию на юбке, у МакКинтока перехватило дыхание, и, чтобы скрыть свою реакцию, он сказал, что пойдет в свой номер за необходимыми личными вещами.

Едва он вышел за дверь, на лбу выступил пот, а сердце забилось в бешеном ритме. Он задался вопросом, не совершает ли он безумного поступка. Пока он механическим шагом шел по коридору и спускался на лифте на первый этаж, где располагался его номер, он подумал о том, что уже давно не женат. Он уже много лет назад развелся и должен считать себя мужчиной, свободным использовать новые возможности. Он поспешно положил в чемодан сменное белье, выглаженный костюм и необходимые вещи личной гигиены, потом закрыл дверь и более спокойным шагом направился на второй этаж, в номер 216.

Он постучал, но ответа не последовало. Тогда он нажал на ручку двери, которая тут же поддалась, поскольку Синтия оставила ее открытой. Следовательно, то, что происходило, не было сном.

Он вошел и услышал шум льющийся в душе воды. МакКинток поставил свой чемодан в стороне от шкафа, потом посмотрел на дверь ванной, которая тоже осталась открытой.

И сквозь эту дверь он увидел Синтию.

За стеклянной дверью душевой кабинки под бодрящими массажными горячими струями стояла она и проводила мочалкой, полной мыльной пены, по пышной груди, под ней, по животу... Она была повернута к двери на три четверти, левая нога была немного согнута в колене. Он видел ее и не мог пошевелиться. Она улыбнулась ему и начала намыливать плечи, подмышки и бока.

МакКинток хотел бы найти силы не смотреть на нее, хотя бы чисто из чувства приличия, но не смог.

Она была прекрасна. Потрясающа.

Он был очарован, глядя на ее великолепное, пышное и невероятно чувственное тело. Она начала намыливать низ живота, медленно, методично, ритмично запрокидывая назад голову.

МакКинток непрестанно следил за движениями мочалки широко раскрытыми глазами, не в силах отвести взгляд. До тех пор, пока не осознал, что она наблюдает за ним, хитро улыбаясь.

Синтия наполнила колпачок геля для душа водой и прыснула через открытый верх кабинки на него. МакКинток вздрогнул так, словно его ударило током, и стал пунцовым от стыда. Теперь он понял, что чувствовал бедный Актион из легенды. О, Артемида! Скольких мужчин ты околдовала своей красотой! Теперь я весь промок в волшебной воде. Я превращусь в оленя?

Синтия улыбнулась и быстрыми движениями намылила спину, ягодицы и ноги и, наконец, тщательно смыла с себя все мыло, поворачиваясь под душем и проводя пальцами по волосам, чтобы промыть и их тоже. Потом она закрыла кран и постояла немного в ожидании, чтобы вода стекла с ее тела, отжала волосы и, наконец, медленно открыла дверь душевой кабинки. Выйдя из нее, она повернулась к нему спиной, чтобы надеть махровый халат, который МакКинток держал наготове. Надев халат, Синтия запахнула его спереди. Она была разгоряченной, благоухающей лавандовым мылом, с мокрыми волосами и розоватой от горячей воды кожей. Она была невыносимо желанна.

Синтия двинулась в направлении выхода из ванны. МакКинток не смог сдержаться, встал перед ней и положил ей на плечи руки, не зная, что делать дальше. Синтия укоризненно взглянула на него.

– Душ!

Он опустил руки и отстранился, позволяя ей пройти.

Синтия вышла из ванной, завязала вокруг талии пояс халата и достала из чемодана фен. Вернувшись в ванну, она начала сушить волосы перед немного запотевшим зеркалом.

МакКинток тоже вышел из ванной и разделся, складывая свою одежду на свободные полки шкафа, а очки без оправы – на письменный стол. Потом он разложил пижаму с левой стороны кровати.

В свои пятьдесят восемь лет он был весьма в форме. Как истинный шотландец, он мало ел, а кроме того любил быстро и много ходить, особенно по внутренней территории Университета. Он пользовался автомобилем только, когда это было действительно необходимо. Все это помогало ему сохранять неплохую форму. Был заметен лишь некоторый намек на животик у этого худого мужчины среднего роста с седыми волосами и пронзительным взглядом карих глаз.