Джанет Эдвардс - Звезда Земли

Иссетт говорит, что иногда я совсем слетаю с катушек. Нам обеим по восемнадцать, мы росли в одних Яслях, а потом жили в соседних комнатах и в Доме, и в Следующем шаге. Иссетт в курсе всех моих безумств, начиная с того, когда в двухлетнем возрасте я заперла злую нянечку Касс в кладовке для белья.

В начале две тысячи семьсот восемьдесят девятого года я тоже влипла в историю и даже написала об этом книгу для нормалов – тех, кто способен порталиться на любую планету любого сектора, – чтобы они поняли, каково приходится таким, как мы. Я отношусь к тем единицам из тысяч, кому не повезло при раздаче генов. Мы – инвалиды, неспособные жить нигде, кроме Земли, из-за парадоксальной реакции иммунитета. Нас порталят сюда сразу после рождения, чтобы спасти нам жизнь. В девяноста двух процентах случаев родители нас тут же бросают, и отверженный ребенок воспитывается под опекой Земной Больницы. Мы в заключении, и срок у нас – пожизненный.

Я употребила выражение «инвалиды с парадоксальной реакцией иммунитета». Инвалидами нас называют вежливые люди, но большинство сказало бы «примат», «обезьяна» или «выродок». И у нас есть свое словечко для нормалов. Мы зовем их крысами: их предки сбежали к звездам в век Исхода и оставили Землю в разрухе.

Так вот, я написала книгу про то, как обманом затесалась на курс внеземных студентов-доисториков, что проходили на Земле обязательный год практики на раскопках древних городов. Я убедила их, будто и сама нормал, влюбилась, спасала вместе с другими военных из корабля, разбившегося во время сильнейшей солнечной бури, и заработала орден Артемиды.

Стоя в центре Олимпийской Арены Земли с «Артемидой» на плече, я думала, что моим приключениям пришел конец, но, как оказалось, все только начиналось. Военная служба безопасности выкрала мою первую книгу и заперла ее где-то в своих очень секретных архивах. Со временем они могут решить, будто ее можно уже и опубликовать, но я совершенно уверена: они никогда не расскажут всей правды о том, что случилось после. И все равно собираюсь об этом написать.

Знаю, кажется глупым тратить время на то, что не разрешат увидеть никому, кроме надменных генералов, но я изучаю историю, и случившееся принадлежит ей. Возможно, через несколько веков кто-нибудь прочтет мои слова и сможет наконец узнать правду, скрытую за бодрыми официальными объявлениями, и понять, чем жили и дышали люди, от которых остались лишь имена.

Я Джарра Телл Моррат, я – девушка с Земли, и вот мой рассказ.

– Джарра, Джарра, Джарра! – Иссетт на экране изображала, что ужасно удивлена. Эту гримаску с выпученными глазами она тренировала с Яслей. – Почему звонок в такое время? Разве в Земле-Америке не глубокая ночь?

Я хихикнула, переключила режим файндера и села на кровать лицом к плавающей в середине комнаты голограмме подруги. Я могла видеть ее только до плеч, едва прикрытых откровенной ночнушкой с блестящим кружевом. Иссетт училась на подготовительном медицинского в Земле-Европе, где отсчитывается стандартное межзвездное грин-время, а значит сейчас было без нескольких минут восемь утра.

– Я уже не на руинах Нью-Йорка. Наш курс только что перешел в Землю-Африку, так что живу по грин-времени плюс два часа.

Иссетт зевнула:

– Почему ты не выбрала подготовительный курс чего-нибудь цивилизованного? Могла бы жить на одном месте в приличных условиях, а не мотаться по раскопкам и не ютиться в примитивных куполах, которые приходится делить с преподавателем и еще двадцатью девятью студентами. У вас даже ванные общие! Это негигиенично.

Я не стала отвечать, просто скорчила рожицу. Иссетт – моя лучшая подруга, я сотни раз объясняла ей, как сильно люблю историю, особенно допортальную, когда человечество жило только на Земле, а не было разбросано по тысячам планет в разных секторах. Я рассказывала ей о том, как захватывающи раскопки руин древних городов – никогда не знаешь, где найдется еще одна стазисная ячейка с сокровищами прошлого или еще одним ключиком к знаниям и технологиям, утерянным в век Исхода из-за развала земной сети данных. Иссетт никогда меня толком не понимала, как и я не понимала ее увлеченности медициной.

– Знаю, знаю, – застонала подруга, – ты маньяк истории и раскопок. И всегда была… Минуточку! В Африке уже десять часов, разве ты не должна заниматься чем-то трудным и опасным снаружи или, по крайней мере, слушать скучную лекцию? Ты все время говорила, что преподаватель гоняет вас, как рабов.

– Должна бы, но Плейдону пришлось отложить начало работ, – засмеялась я. – Он потерял двадцать шесть студентов.

На голограмме появилась рука и подала Иссетт стакан фруджита. Рука исчезла, сменившись головой Кеона.

– Как лектор может потерять двадцать шесть студентов, Джарра? Я знаю, ты учишься с внеземными, но даже им нелегко заблудиться в межконтинентальном портале до Африки.

Его вид меня ошарашил. Кеон и Иссетт были частью моей «семьи»; мы, девять инвалидов, брошенных родителями сразу после рождения, жили вместе и в Яслях, и в Доме, и в Следующем шаге. На прошлое Начало года нам всем исполнилось восемнадцать, чуть позже Кеон и Иссетт заключили контракт помолвки, поэтому удивилась я не тому, что они вместе. Меня поразил костюм.

– Почему легендарно ленивый Кеон Танака не только проснулся, но уже и полностью одет в восемь утра? – спросила я. – Ты в новом костюме, правда? И даже причесан!

– Джарра, это все из-за тебя! – проворчал друг. – Иссетт хочет, чтобы я показал кое-кому свои световые скульптуры.

– А я-то тут при чем?

– Она тоже начала командовать всеми вокруг, как и ты, так что оказалось проще с ней согласиться, чем спорить с Джаррой номер два. Не представляю, как твой жених это выносит.

– Никем я не командую, и уж Фианом-то точно! – возмутилась я.

– Командуешь-командуешь, а теперь ответь на мой вопрос.

Я давно усвоила, что спорить с Кеоном не стоит. Чаще всего он тебя просто игнорирует. А в остальных случаях изрекает одно-единственное предложение, которое тут же доказывает, что он тебя в сто раз умнее. Как тогда, когда наша грозная учительница по физике целых пятнадцать минут ругала его за несделанную домашку, а потом Кеон зевнул и наконец заявил, что его смутила разница между фундаментальным уравнением портальной физики, выведенным Уолламом-Крейном еще в две тысячи двухсотом, и тем, что она написала в начале домашнего задания. Он, мол, не понял – это ошибка, или учительница сделала важное открытие, которое противоречит всем портальным теориям, принятым учеными в последние пятьсот с лишним лет?