Жюль Верн - 20 000 лье под водой

– Верно, Консель! Но ведь у нее раковина закручена не справа налево, как обычно, а слева направо!

– Бог ты мой! – воскликнул пораженный Консель. – Раковина-левша!

Было от чего разволноваться! Завитки практически всех раковин, следуя законам природы, завернуты справа налево, и лишь один моллюск из миллиона строит свое известковое жилище наоборот – сворачивая спираль слева направо. Такие раковины-левши оценивают просто: на вес золота, равный весу раковины.

Мы были полностью поглощены созерцанием нашего сокровища, когда метко брошенный каким-то туземцем камень вдребезги разбил нашу драгоценность прямо в руке Конселя.

Я горестно вскрикнул. Консель, схватив мое ружье, прицелился в дикаря, размахивавшего пращой в тридцати метрах от нас. Я попытался его остановить, но он успел выстрелить и, к счастью, промахнулся.

Только теперь я огляделся. За то короткое время, что мы были заняты раковиной, два десятка пирог окружили «Наутилус». Легкими суденышками, удивительно быстроходными и устойчивыми благодаря бамбуковому балансирному поплавку, управляли ловкие и опытные гребцы, и я с тревогой наблюдал, как они все ближе подходят к борту «Наутилуса».

Этим папуасам уже приходилось видеть европейцев и их корабли, но длинная стальная сигара без мачт и труб, едва выступавшая из воды, пока еще вынуждала их держаться на почтительном расстоянии. Однако, обманутые тишиной на борту, туземцы постепенно осмелели и подошли к судну почти вплотную. В воздух поднялась целая туча стрел, и нам с Конселем пришлось проворно юркнуть в люк.

Необходимо немедленно предупредить капитана! Не обнаружив Немо в салоне, я решился постучать в дверь его каюты.

– Войдите, – последовал ответ.

Я вошел в каюту: Немо был занят какими-то вычислениями, листы бумаги перед ним были испещрены формулами.

– Я не стал бы вас тревожить, капитан, – взволнованно начал я, – но причина слишком серьезная. Пироги туземцев окружили «Наутилус», и через несколько минут нам, возможно, придется отражать атаку дикарей.

– Вот как? – невозмутимо откликнулся Немо. – Они приплыли на пирогах? Тогда нужно просто закрыть люк.

Нажав кнопку звонка, он передал приказание в кубрик команды.

– Вот и все, господин профессор, – сказал он минутой позже. – Шлюпка на месте, люк закрыт. Ведь вы не опасаетесь, что наши гости пробьют обшивку, которую не могли повредить снаряды «Авраама Линкольна»?

– Не в этом дело, капитан! Завтра в этот же час нам потребуется открыть люк, чтобы накачать свежего воздуха в резервуары «Наутилуса». Что, если папуасы взберутся на палубу и обоснуются там?

– Ну что ж, пускай взбираются. Не вижу причины мешать им. Я не хочу, чтобы мое посещение острова Гебар стоило жизни хотя бы одному из этих несчастных!..

Вопрос был исчерпан, и я уже собирался уйти, но капитан Немо удержал меня и стал расспрашивать о наших вылазках на остров. Затем речь зашла о положении «Наутилуса», севшего на мель в тех же водах, где едва не погибли корветы французского мореплавателя Дюмон-Дюрвиля.

– То, что сделал Дюмон-Дюрвиль на поверхности морей, – произнес капитан Немо, – я повторил в океанских глубинах, но мои исследования гораздо полнее и точнее и не потребовали таких сверхчеловеческих усилий. Корветы вашего мореплавателя, вечно боровшиеся с бурями и течениями, не идут ни в какое сравнение с «Наутилусом» – настоящим подводным домом и рабочим кабинетом!

– И все же, капитан, – сказал я, – между кораблями Дюмон-Дюрвиля и «Наутилусом» есть кое-что общее. «Наутилус» оказался на мели примерно там же, где и корветы француза.

– Ничего подобного, мсье Аронакс, – заявил капитан Немо. – И вы в этом скоро убедитесь. Завтра в два часа сорок минут морской прилив поднимет мое судно, и оно без малейших повреждений выйдет из Торресова пролива.

Немо поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Я покинул его каюту и направился к себе.

Застав там Конселя, я сказал:

– Друг мой, капитан просто высмеял меня, стоило мне заикнуться, что туземцы угрожают «Наутилусу». Ну что ж, положимся на его слова…

Оставшись в одиночестве, я лег в постель, но спал скверно. До меня то и дело доносились неистовые крики дикарей, оккупировавших палубу.

Так прошла ночь. Я встал в шесть утра. Люк был закрыт, а значит, запас кислорода не возобновлялся со вчерашнего дня. Однако аварийные резервуары время от времени подавали в каюты порции свежего воздуха.

До полудня я проработал в каюте, приводя в порядок гербарий, собранный на острове. На борту не было заметно каких-либо приготовлений к отплытию.

Выждав еще некоторое время, я вышел в салон. Часы показывали половину третьего. Через десять минут морской прилив должен был достигнуть высшей точки!

Внезапно корпус корабля начал подрагивать, предвещая скорое освобождение из ловушки. Я услыхал, как скрежещет обшивка, соприкасаясь с коралловыми глыбами.

В два часа тридцать пять минут в салоне появился капитан Немо.

– Мы отплываем, – сообщил он. – Я приказал открыть люк.

– А туземцы? Ведь они могут проникнуть внутрь судна!

– Мсье Аронакс, – спокойно произнес Немо, – через люк «Наутилуса» далеко не всегда можно войти, даже если он открыт.

Я вопросительно взглянул на капитана.

– Следуйте за мной, и вы все поймете, – сказал он.

Мы подошли к главному трапу. Нед Ленд и Консель уже были там и с любопытством наблюдали за тем, как матросы открывают люк.

Наконец стальная крышка откинулась наружу, и целый хор неистовых воплей грянул на палубе. В проеме люка немедленно возникли десятка два темнокожих физиономий. Но не успел первый же туземец схватиться за поручни трапа, как был отброшен назад неведомой, но могучей силой. Перевернувшись в воздухе, папуас с хриплым воем промчался по палубе и бросился в воду. Дюжину его сородичей, толпой ринувшихся к люку, постигла та же участь.

Консель ликовал. Нед Ленд, движимый инстинктом преследователя, ринулся было к трапу, но и его отшвырнуло назад, стоило только канадцу схватиться за поручни.

– Тысяча чертей! – взревел он. – В меня шарахнула молния!

И тут я понял, в чем дело. К металлическим поручням был подведен ток высокого напряжения. Всякий, кто прикасался к ним, получал сильнейший электрический удар – и этот удар вполне мог быть смертельным, если бы капитан Немо этого пожелал!

Перепуганные насмерть папуасы обратились в бегство. А мы, едва сдерживая смех, принялись растирать сведенные судорогой мышцы Неда Ленда, продолжавшего изрыгать проклятия.

В этот момент приливная волна подняла на своем гребне наше судно, и «Наутилус» снялся со своего кораллового ложа!

Было два часа сорок минут – время, назначенное капитаном Немо. Заработал винт, и форштевень нашего удивительного судна начал с величественной медлительностью рассекать воды Торресова пролива. С каждой минутой скорость росла, и вскоре «Наутилус» навсегда покинул эти опасные воды.