Серж Голон - Мятежная Анжелика

Прежде чем выйти из пещеры, она взяла какой-то мешочек и отдала его Анжелике:

– Это травы. Заваривай их по вечерам, потом выставляй под луну и пей с восходом солнца. И в руки, и в ноги твои, и во все тело твое вернется сила, а груди набухнут, словно в них молоко. Но нальются они не молоком, а молодой кровью…

Выйдя из оврага, они пошли гуськом. Колдунья шла напрямик. Она угадывала путь по едва заметным приметам.

Небо за деревьями потемнело.

Анжелика подумала о Монтадуре, своем страже. Не заметит ли он ее отсутствия? Вряд ли. Он считал необходимым приветствовать ее по утрам. На этом настаивали господа де Марийяк и де Солиньяк. Не докучать пленнице, но и не терять повседневной бдительности. Толстяк-капитан предпочел бы, вероятно, почаще общаться с пленницей, но надменность Анжелики его смущала. Ее ледяной взгляд пресекал всякую попытку завязать разговор или пошутить. Она молча смотрела, как, прерывая свои тяжеловесные комплименты и покусывая рыжий ус, он выходит из комнаты, говоря, что отправляется гоняться за еретиками, что составляло его вторую обязанность. Каждый день после обеда он садился на своего могучего коня в яблоках и отправлялся с группой всадников лично присутствовать при обращении в истинную веру жителей разукрашенных по такому случаю деревень. Иногда он привозил с собой какого-нибудь особенно упрямого протестанта и занимался им лично. И тогда из пристроек замка доносились удары и хриплые крики: «Отрекись! Отрекись!»

Если своим усердием во славу Господа капитан Монтадур старался вызвать восхищение маркизы дю Плесси, то он глубоко ошибался. Она его не выносила. Тщетно старался он развлечь ее своими подвигами. Но в то утро капитан заговорил о каком-то пасторе, прибывшем из Женевы. Оповещенный шпионами, он надеялся арестовать его в тот же вечер в замке Грандье, где пастор остановился. Анжелика стала прислушиваться.

– Пастор приехал из Женевы? А зачем?

– Чтобы подстрекать этих нечестивцев к бунту. К счастью, меня уже предупредили. Сегодня вечером он выйдет из леса, где встречается с прокля́тым Ла Мориньером. А я подкараулю его возле замка Грандье. Может быть, вместе с ним выйдет и герцог? Тогда я арестую и его. Ах! Господин де Марийяк не ошибся с выбором, поставив меня во главе этого предприятия. Поверьте, мадам, на будущий год в Пуату уже не останется ни одного протестанта.

Она позвала Ла Вьолета, бывшего камердинера Филиппа:

– Ты ведь исповедуешь реформатскую веру, так, верно, знаешь, где прячется герцог Ла Мориньер и его братья? Их надо предупредить, чтобы они не попали в западню.

Слуга ничего не знал. Немного поколебавшись, он признался, что иногда герцог дает ему поручения, присылая с записками специально обученного сокола, а сам он передает мятежным протестантам то, что узнает от солдат. Но это очень немногое. Монтадур не так глуп, как кажется, и хоть и болтлив, но выдает немногое.

– Поэтому, мадам, о протестантском пасторе, о котором вы говорите, солдатам ничего не известно, руку даю на отсечение. Им сообщат в самую последнюю минуту. Капитан ведь такой недоверчивый и подозрительный.

Анжелика послала Ла Вьолета в замок Грандье предупредить его владельцев. Но те тоже не знали места встречи в лесу. Изгнанники часто меняли свои стоянки. Господин Грандье направился в лес, но его остановили драгуны, как бы случайно объезжавшие эти владения.

И тогда Анжелика вспомнила о колдунье Мелюзине:

– Я сама пойду в лес и найду их.

Она уже давно обдумывала, как сбежать под носом у Монтадура. Удлинить привязь, на которой ее держали… Кажется, сейчас ей это удастся.

Колдунья остановилась и предостерегающе подняла костлявый палец:

– Слушай.

Из-за темных скал сквозь листву доносился шум, похожий на порыв ветра, но по мере приближения стала слышна мрачная мелодия, протяжный призыв: там распевали псалом.

Протестанты собрались на берегу речки Вандея, в Теснине Великана, куда, по преданию, Гаргантюа столкнул плечом огромные круглые валуны.

Красный отсвет костра разгонял сумерки, окутавшие собравшихся. Едва виднелись белые головные уборы молившихся женщин и черные фетровые шляпы с большими полями крестьян-гугенотов.

Потом в круг света костра вступил какой-то мужчина. По описанию колдуньи Анжелика без труда признала герцога Самюэля. Его фигура бородатого охотника поражала воображение. Он сразу не понравился Людовику XIV, когда появился в Версале, намереваясь в любой придворной крамоле играть ту роль, что в прошлом веке принадлежала адмиралу де Колиньи. С тех пор, впав в немилость, он жил на своих землях.

Герцог носил высокие сапоги до середины бедра, черный суконный камзол, перетянутый широким ремнем с кинжалом. На боку висела шпага на перевязи. Голову покрывала плоская старомодная шляпа с пером, которую продолжали носить провинциальные гугеноты, потому что она делала их похожими или на Кальвина, или на Лютера – в зависимости от дородности их фигуры. Всем своим видом герцог Самюэль де Ла Мориньер внушал страх. Он казался несовременным, выходцем из эпохи людей грубых нравов, насилия, противников утонченности. Здесь, в окружении диких скал и ночной темноты, он был на своем месте. Герцог заговорил, и его голос отозвался грозным эхом трубного гласа. Анжелика содрогнулась.

– Братья и сыновья. Приходит день, когда после долгого молчания нам следует поднять голову и понять, что служение Господу требует дел… Откройте Книгу книг… Что находим мы там?..

– Предвечный победно наступает. Он возжигает свой пыл как истинный воин. Возвышает глас свой. Издает клики. Являет нам силу свою в борьбе с неверными. Я долго хранил молчание, – сказал он. – Я умолк, я ждал… Но теперь я разрушу горы и холмы. Я испепелю все живое… Доверившиеся рукотворным идолам, говорящие им… вы наши боги… Они отступят в глубоком смятении…

Его голос гремел. Анжелика чувствовала, как по спине пробегает дрожь. Она хотела взглянуть на колдунью, но та бесшумно исчезла.

Между ветвями деревьев виднелось светло-перламутровое небо, но во мраке Теснины Великана царило нарастающее чувство гнева.

– Но что мы можем против солдат короля? – раздался одинокий голос.

– Все. Нас больше, чем королевских солдат, и Бог нам в помощь.

– Король всемогущ!

– Король далеко, и он бессилен против целой провинции, решившей защищаться.

– Нас предадут католики.

– Католики, как и мы, боятся драгун. Их тоже задавили налогами, и еще раз замечу, их меньше, чем нас. И самые богатые земли тоже принадлежат нам…

Где-то совсем близко дважды прокричала сова.

Анжелика вздрогнула. Ей показалось, что все смолкло в Теснине Великана. Когда она снова туда взглянула, высокородный гугенот смотрел в ее сторону. Пламя костра придавало красноватый отблеск его глубоко посаженным глазам под черными бровями. «Огненный взгляд, – говорила колдунья. – Но ты его выдержишь».