Серж Голон - Мятежная Анжелика

Он хотел повести солдат в лес на их поимку. Но люди боялись темной чащобы. И безуспешно завершились попытки подкупить браконьеров-католиков, чтобы они служили провожатыми.

Анжелику неотступно преследовало одно и то же видение: вот появляется скачущий всадник, он стучится в ворота замка. Это король. Он заключает ее в объятия и шепчет те слова, которые писал только ей одной: «Моя незабвенная…»

Слава богу, сейчас не те времена, когда король может вскочить в седло и, отпустив поводья, помчаться во весь опор к своей возлюбленной, как это случилось в пору его страсти к Марии Манчини.

Король оказался пленником своего собственного величия, а потому ему приходилось ждать, чтобы она подчинилась. Он безнадежно искал поддержку своим надеждам.

– Сударь, когда же она приедет? – допытывался он у господина де Бретея.

– Сир, мадам дю Плесси еще не оправилась от ужасных тягот путешествия, – кланялся придворный, скрывая насмешливую улыбку.

– Но почему она не передала с вами весточки? Неужели она все еще питает к нашей особе слепую злобу?..

– Увы, сир, подозреваю, что да.

Король сдерживал вздох, и взгляд его терялся в зеркальной дали Большой галереи.

Наступит ли день, когда он увидит ее, раскаявшуюся и сломленную, приближающуюся к нему по Большой галерее?

Он в этом сомневался. Воображение рисовало образ прекрасной пленницы, стоящей на вершине башни, которую охраняют темные леса и дремлющие воды.

Анжелика бежала по лесу. Она сняла обувь и чулки, и мох ласкал ее босые ноги. Иногда она останавливалась и настороженно и внимательно прислушивалась. Проблески памяти указывали ей дорогу, и она бежала все дальше. Пьянящее чувство свободы! Она тихонько рассмеялась. Это оказалось так просто – спуститься в винный погреб замка и среди бочонков вина отыскать маленькую дверцу в подземелье, существующую в подвалах каждого господского жилища.

Подземелье замка Плесси отличалось от особняка Ботрейи в Париже, где удивительный подземный ход начинался в колодце и сводчатым коридором, соединяющимся с катакомбами античной Лютеции, шел до Венсенского леса. Подземный ход Плесси представлял собой просто сырой вонючий лаз, через который она выбралась на четвереньках. Он вывел ее в ближнее редколесье. Сквозь листву Анжелика смотрела на замок и на солдат в красных плащах с широкими рукавами, обходивших поместье дозором. Но она оставалась невидимой, и часовым в голову не могло прийти, что в нескольких шагах от них пряталась их поднадзорная. Некоторое время она продолжала за ними следить, а потом неслышно удалилась, раздвинув сплетенные ветви кустарников.

За густыми зарослями молодых деревьев и кустов шиповника и малины, окаймлявших опушку, лес казался огромным зеленым собором, где дубы и каштаны служили колоннами.

Сердцебиение улеглось, и Анжелика, в восторге от своей удачи, побежала вприпрыжку дальше. Она чувствовала, что к ней вернулись силы. После тяжких переходов по диким тропам Марокко ей казалось детской забавой взбираться на покрытые мхом утесы или спускаться по обрывистым тропинкам к ручьям, заваленным почерневшей листвой. Лес то редел, переходя в долину, то поднимался по склонам, достигая плато, покрытого мелкими кустиками вереска. Анжелика уверенно пробиралась через топкие и сухие участки, через пятна света и тени, сквозь поднимающиеся из глубоких овражков запахи гнили и зыбкие, почти южные ароматы, окутывавшие ее на высокогорье, там, где сама основа земли пронзала острой скалой тонкий слой почвы, казавшейся рыжей от покрывавших ее цветов.

Анжелика вновь остановилась. Камень Фей находился на своем месте, на поляне с дубами друидов. Огромный дольмен с очень длинным узким столом на четырех опорах, глубоко ушедших в землю за минувшие столетия.

Анжелика обошла его вокруг, чтобы лучше сориентироваться. Она убедилась, что теперь не заблудится. Эта часть леса – с Камнем Фей, Волчьей Ложбиной, Источником Страшного Медведя, перекрестком Трех Филинов, где стоит кладбищенская башенка с фонарем, – служила ареной ее детских подвигов. Прислушавшись, она сумела уловить приносимые ветром звуки глухих ударов длинных топоров дровосеков из деревушки Жербье, которые на лето поселялись в лесу. Немного на восток в почерневших хижинах жили углежоги, к которым она иногда заходила, чтобы перекусить сыром и поискать узкие куски угля для Гонтрана.

Но раньше она поднималась сюда со стороны Монтелу. Тропинки, ведущие к Плесси, она знала хуже, хотя нередко бродила возле волшебного поместья, стараясь разглядеть белый замок на пруду. Теперь он принадлежал ей.

Давно забытым жестом она отряхнула бумазейную юбку, к которой пристали мелкие былинки. Потом пригладила волосы, растрепавшиеся на ветру во время бега, и распустила их по плечам. Анжелика улыбнулась, осознав, что придает все то же значение сложившемуся ритуалу, который никогда не нарушала в былые времена. Потом она начала спускаться по вырубленной в скале лестнице, теперь покрытой гумусом и глиной. Визит, который она собиралась нанести, требовал некоторой торжественности. Всякий раз, как маленькая босоногая дикарка делала первый шаг по этой тропе, ее охватывала несвойственная ей робость. В такие минуты ее не узнала бы тетка Пюльшери. Образ благоразумной девочки предназначался только для таинственных духов леса.

Тропинка круто спускалась в мрачный обрыв. По скалистым склонам бежали ручьи, вдоль которых росли высокие пурпурно-красные наперстянки. Потом исчезли и они. Через толстый покров опавших листьев, превратившихся в грязь, пробивались только грибы, чьи липкие оранжевые или ярко-фиолетовые шляпки светились в сумраке подлеска, как тревожные фонарики. Здесь переплелось все: страх, священный трепет вперемежку с разочарованием, любопытство и уверенность в приобщении к тайному миру – к миру злых чар, дарующих силу и власть. Склон был так крут, что Анжелике приходилось цепляться за деревья. Волосы падали ей на глаза, она нетерпеливо отбрасывала их назад. Она уже позабыла, что это место так недоступно и находится так далеко. Различив сквозь зелень листвы слабый отблеск солнца, отраженный противоположным склоном ущелья, она облегченно вздохнула. Ее рука ощупывала мох в поисках твердой опоры, и вдруг она соскользнула, слегка ободрав кожу, на узкую площадку, которая немного нависала над речкой, журчащей внизу.

За что-то ухватившись, Анжелика наклонилась, одной рукой приподняла завесу из плюща и обнаружила вход в пещеру. Она напрягала память, но не могла припомнить слова, которые следовало произнести при входе. Однако в пещере кто-то находился. Раздались медленные шаги, возникла исхудавшая рука, держащаяся за стену, и вот в бледном полусвете появилась древняя старуха.