Серж Голон - Мятежная Анжелика

Она видела, как он поднимал к свету зеленый пузырек, который передал ему монах Экзили, как оценивал шансы новых возможностей, которые откроются перед ним с исчезновением Людовика XIV.

Развлечения принцев! А сегодня страдающий подагрой Конде по вечерам с трудом притаскивается под своды Версаля на партию в пикет у королевы. Малолетний король оказался сильнее.

Но разве до конца улетучился едкий запах заговоров и мятежей в сердце далекой провинции, в белом замке над водами пруда на краю леса?

Анжелика смотрела в окно на уголок запущенного парка. Пышность каштанов, полыхающих высокими розовыми соцветиями, не могла скрыть испорченных лужаек, на которых солдаты Монтадура пасли своих коней. Справа блестело зеркало пруда, по которому быстро плыли два лебедя. Вероятно, они заметили Шарля-Анри с Барбой, которые пришли их покормить.

Анжелика подумала, что в этой атмосфере, похожей на дурной сон, красота маленького Шарля-Анри выглядела неправдоподобной.

Барба привела его к Анжелике. Малышу почти исполнилось пять лет. Преданная нянька ежедневно одевала его в шелка и атлас, словно он отправлялся на прием во дворец. Ребенок никогда не пачкал своей одежды. Он молча стоял перед Анжеликой, и она никакой лаской не могла добиться от него хоть слова.

– А ведь когда захочет, так он очень даже разговорчив! – вмешалась Барба, огорченная молчанием своего воспитанника. – Послушали бы его, когда по вечерам я укладываю его в постель и даю медальон с вашим портретом. Он с ним разговаривает, да так ласково. А может, он просто не узнает вас, вы теперь совсем не похожи на свой портрет.

– Тебе кажется, что я сильно изменилась? – с невольным беспокойством спросила Анжелика.

– Вы стали еще красивее, чем прежде, – с каким-то раздражением отвечала Барба. – И это даже ненормально, потому что, если приглядеться, так с чего бы это? Волосы у вас стали плохими, кожа просто ужасная! И вот, поди ж ты: иногда вам дашь не больше двадцати. А глазищи-то какие! Словно вы с того света вернулись.

– Так примерно и есть.

– Еще красивее? Уж и не знаю, – повторила служанка, покачивая головой в белом чепце, – но только думаю… Думаю, что вы стали для мужчин еще опаснее.

– Да оставь ты мужчин в покое, – откликнулась Анжелика, пожимая плечами.

Она посмотрела на свои руки.

– Ногти ломаются, – заметила она. – Просто не знаю, как вернуть им силу.

Она вздохнула и погладила светлые шелковистые волосы ребенка. Огромные голубые глаза, густые ресницы, бело-розовый цвет лица и тугие круглые щечки – ребенок словно сошел с картины фламандского художника. От его красоты у Анжелики сжалось сердце. Глядя на него, она вспоминала Филиппа, своего второго мужа, и ту ужасную шутку, которую сыграла с ней судьба, прислав посланца Жоффрея де Пейрака сразу после ее нового замужества.

В то время в нее словно дьявол вселился и она была готова на все, лишь бы женить на себе каменного Филиппа. Тем самым она собственными руками вырыла пропасть, навсегда отделившую ее от первой любви. «Ах! Ну почему ты всегда вмешиваешься в судьбу?» – говорил Осман Ферраджи.

Она вздохнула, отвела глаза и погрузилась в глубокое раздумье. Подождав немного, малыш незаметно ушел. Хотя бы за него ей не придется дрожать. Шарль-Анри дю Плесси, сын маршала, крестник короля, не потеряет наследства из-за проступков своей матери, но ее гордый старший сын Флоримон, родившийся законным наследником графов Тулузских, рода гораздо более древнего и более богатого, чем все дю Плесси, теперь разорен, и его судьба так же неясна и безнадежна, как судьба какого-нибудь бастарда.

С самого приезда Анжелика хотела увидеть своего старшего сына и слабым прерывающимся голосом продиктовала мэтру Молину письмо к преподобному отцу де Сансе. Она не предполагала, что это послание вызовет подозрения капитана Монтадура, а так как сам он читал с большим трудом, то заставил управляющего имением прочесть его вслух, а потом, поразмыслив над ответственностью, переслал его господину де Марийяку. Но все же письмо дошло до адресата, и вот сегодня Анжелика держала в руках ответ иезуита.

Из письма она узнала, что преподобный отец де Сансе получил приказ короля держать юного Флоримона в коллеже вплоть до того момента, когда его величество сочтет нужным вернуть его матери. Преподобный отец де Сансе полностью одобрял решение государя, озабоченного судьбой даже такого юного своего подданного. Действительно, Флоримону не сулит ничего хорошего вновь оказаться под влиянием женщины, поведение которой отличается как неблагодарностью, так и неосмотрительностью. Пусть она докажет свое раскаяние и вновь заслужит милость короля, после чего и соединится со своим сыном, перестав служить ему печальным примером неповиновения и легкомыслия. К тому же место двенадцатилетнего мальчика скорее в коллеже, чем рядом с матерью, которая постоянно выказывает себя удивительно непостоянной и неуравновешенной. Он становится юношей. Его дядя признает, что он достаточно способен к учению, но ленив и все воспринимает с трудом, несмотря на внешнюю открытость. Короче, его нельзя назвать многообещающим. Возможно, если проявить настойчивость, из него получится хороший офицер.

Раймон де Сансе завершал письмо туманными словами, выдававшими его горечь. Он устал, писал он, нести на своих плечах груз ошибок своих братьев и сестер и в одиночку спасать семейство де Сансе де Монтелу от немилости короля. Вскоре и он почувствует тяготы проявления этой немилости, хоть всегда был и надеется оставаться верным подданным его величества, но на протяжении долгих лет ему приходится вступаться за виновных, упорство которых в постоянном совершении ошибок можно сравнить только с их невообразимым легкомыслием. Разве недостаточно было суровых уроков, чтобы усмирить Анжелику? Разве сам он не предостерегал ее, так же как и Гонтрана, Дени и Альбера?.. Но, увы! На них не подействовали ни внушения, ни предупреждения… Дикая необузданная кровь берет в них верх.

Наступит день, когда он откажется вступаться за них…

Этот ответ возмутил Анжелику. У нее забрали Флоримона, и это несправедливо. Флоримон сирота, он принадлежит только ей. Ей одной. Он для нее друг и товарищ.

К тому же он единственное живое доказательство погибшей любви. Флоримон и Кантор, ее старшие сыновья, стали ей особенно близки после путешествия в Средиземноморье.

Ей казалось, что, безоглядно устремившись на поиски Кантора, разделив тайную мечту маленького пажа, она вернула его любовь. Они стали немного сообщниками, погибший ребенок и его мать, угодившая в ту же ловушку. Теперь она считала, что он не так далек от нее, не так безвозвратно исчез.