Джошуа Слокам - Один под парусами вокруг света (сборник)

На следующий день после моего прибытия в Орту был праздник какого-то великого святого. С других островов приплывали лодки, перегруженные людьми, которые хотели отпраздновать в Орте, столице, или, иначе говоря, «Иерусалиме», Азорских островов. С утра до ночи палуба «Спрея» была переполнена мужчинами, женщинами и детьми.

Назавтра после праздника добрейшей души местный житель запряг коляску и катал меня целый день по красивым дорогам острова Фаял.

– Потому что, – сказал он мне на ломаном английском, – когда я был в Америке и ни слова не знал по-английски, мне было очень тяжело. Однако я встретил одного человека, у которого нашлось время, чтобы выслушать мою просьбу, и я пообещал моему доброму святому, что если когда-нибудь встречу в своей стране какого-то незнакомца, то обязательно постараюсь доставить ему радость.

К сожалению, этот джентльмен привез с собой переводчика, чтобы я мог «узнать больше о стране». Парень до смерти мне надоел, рассказывая о кораблях и дальних плаваниях, об управлении лодками, обо всем том, о чем я хотел бы меньше всего услышать в этом мире. Он, по его словам, отплыл из Нью-Бедфорда.

Мой друг и хозяин с трудом находил момент, чтобы вставить хоть слово. Перед тем как мы расстались, он угостил меня таким обедом, который мог бы порадовать сердце принца, хотя он жил один в своем доме.

– Моя жена и дети покоятся там, – сказал он, указывая на кладбище, находившееся через дорогу. – Я переехал в этот дом издалека, – добавил он, – чтобы быть рядом с тем местом, где я молюсь каждое утро.

В Фаяле я пробыл четыре дня – на два дня больше, чем планировал. Всему причиной доброта островитян и их трогательная простота. В один из дней некая девица, невинная, как ангел, пришла ко мне и сказала, что хочет плыть со мной на «Спрее», если я обещаю довезти ее до Лиссабона. Она сказала, что могла бы готовить летающих рыб, но ее коронным блюдом была готовка «bacalhao», как они называют треску. Ее брат Антонио, который выступал в качестве переводчика, намекнул, что, во всяком случае, он не прочь сам совершить эту поездку. Антонио всем сердцем хотел повидать своего старого друга, некоего Джона Уилсона, и готов был для этого даже обогнуть два мыса.

– Ты знаешь Джона Уилсона из Бостона? – спросил он.

– Я знаю Джона Уилсона, – ответил я, – но он не из Бостона.

– У него есть дочь и сын, – уточнил Антонио по поводу своего друга.

Если этот разговор дойдет до того самого Джона Уилсона, то хочу ему сказать, что Антонио из Пику помнит о нем.

Шквалистая погода на Азорских островах. Бред, вызванный сыром и сливами. Рулевой с «Пинты». Роскошная жизнь. Гибралтар. Обмен комплиментами с британским военно-морским флотом. Пикник на Марокканском побережье.

Я отплыл из Орты на рассвете 24 июля. Дул слабый юго-западный ветер, который с восходом солнца стал шквалистым. Я был очень рад, что еще не отплыл на милю, и могу сейчас зарифить мои паруса. Не успел я поднять дважды зарифленный грот, как с гор налетел такой порыв ветра и ударил шлюп с такой силой, что я подумал: мачта сломается. Однако быстрый поворот привел судно к ветру. К сожалению, один из талрепов сорвался, а другой лопнул. Мой оловянный тазик, подхваченный ветром, полетел в проходивший с подветренной стороны французский учебный корабль. Более или менее шквалистая погода стояла весь день, я плыл под прикрытием высокого берега. Огибая почти вплотную скалу, я нашел возможность починить поврежденные шквалом талрепы. Не успел я опустить паруса, как из-за скалы вылетела прямо на меня четырехвесельная шлюпка с таможенным офицером на борту, который думал, что вышел на контрабандиста. С некоторыми затруднениями я смог объяснить ему ситуацию.

Однако один из гребцов, настоящий моряк, который понял в чем дело, пока я отвечал на вопросы чиновника, прыгнул на борт «Спрея» и закрепил подготовленные мною новые талрепы, а также по-дружески помог мне привести в порядок такелаж. Этот инцидент пошел мне на пользу. Моя история на тот момент была известна всем. С поддержкой можно обойти весь свет. Пусть кто-то попробует это осуществить без друзей и увидит, что получится!

После того как такелаж был отремонтирован, «Спрей» миновал остров Пику и ранним утром 26 июля при сильном ветре с подветренной стороны обогнул остров Св. Михаила (Сен-Михель). К вечеру того же дня я повстречал паровую яхту принца Монако, которая шла в Фаял, где в прошлый свой рейс принц отказался подойти к берегу, избегая «торжественного приема», который падре острова пожелал устроить в его честь. Почему он так боялся «почестей», я так и не смог разобрать. В Орте этого тоже не знали.

С момента моего прибытия на остров я вел роскошный образ жизни, питаясь свежим хлебом, сливочным маслом, овощами и фруктами всех видов. Больше всего на «Спрее» оказалось слив, и я ел их до изнеможения. А ранее, тоже на острове Пику, американский генеральный консул Мэннинг, подарил мне много местного белого сыра, который непременно должен был быть съеден, и я усиленно заедал его сливами. Увы! К вечеру у меня скрутило живот.

Легкий ветер усилился, а на юго-западе небо затянули тяжелые облака. Я должен был снова зарифить паруса. В перерыве между спазмами я спустил грот вниз и как мог закрепил один за другим дважды зарифленные паруса. Корабль был в открытом море. Сделав все необходимое, я посчитал благоразумным снова укрыться в каюте.

В море я очень осторожен, но этой ночью, в шторм, я не проследил за тем, что поднял слишком много парусов в такую плохую погоду. Одним словом, мне надо было сделать совсем не то, а вместо этого я, подняв дважды зарифленные грот и кливер, лег на курс. После я спустился в каюту и бросился на пол от дикой боли. Как долго я так лежал, не могу сказать, ибо впал в беспамятство.

Когда я пришел в себя, то понял, что «Спрей» плывет в бушующем море, а выглянув в проход, я, к своему изумлению, увидел высокого мужчину у руля. Его твердая рука, ухватившись за ручки штурвала, держала их, как в тисках. Можете представить себе мое удивление. На нем была одежда иностранного моряка, большая красная шапка свисала над его левым ухом, словно гребень у петуха, а лицо обрамляли черные бакенбарды. Его могли бы принять за пирата в любой части земного шара. Пока я рассматривал его угрожающий облик, я позабыл про бурю и только спрашивал сам себя, пришел ли он перерезать мне горло. Кажется, он угадал мои мысли.

– Сеньор, – сказал он, приподнимая свою шапку, – я не причиню вам никакого вреда. – И улыбка, едва заметная, но все же улыбка, заиграла на его лице, которое, сразу стало приветливым. – Я пришел, чтобы помочь. Я вольный моряк и не сделал ничего худого, кроме контрабанды. Я один из членов экипажа Колумба, – продолжал он. – Я рулевой с «Пинты» и пришел помочь вам. Лежите спокойно, сеньор капитан, – добавил он, – я поведу ваш корабль сегодня ночью. У вас лихорадка (calentura), но завтра к утру вы будете в полном порядке.