Грегори Робертс - Тень горы

Покинув район, где находился дом Фарзада, я выехал на широкий бульвар, который тянулся в северном направлении вдоль береговой линии. Дождевые тучи над головой набухали и уплотнялись; густая тень опускалась на улицы.

Поравнявшись с уютной, закрытой от ветров бухточкой, я сбросил скорость. Здешний берег пестрел яркими – синими, красными, зелеными – рыбацкими баркасами, вытащенными из воды для очистки днищ. Хижины рыбаков лепились друг к другу; на хлипкие крыши из пластиковых щитов и рифленого железа были уложены кирпичи и куски бетона, чтобы их не снесло ветром. Мужчины чинили растянутые на шестах сети, детишки играли на песке, гоняясь друг за другом среди сетей и лодок. С рассвета до заката эта бухта являлась небольшой, но важной частью местного рыбацкого сообщества. После полуночи она превращалась в небольшую, но важную часть местного сообщества контрабандистов, которые использовали быстроходные катера для перевозки сигарет, алкоголя, валюты и наркотиков.

Всякий раз, проезжая мимо этого места, я замедлял ход, чтобы отметить знакомые лица и признаки деловой активности. Лично меня это никак не касалось: «смотрящим» за бухтой был Фарид Решатель, который отвечал за все здешние прибыли и все риски, связанные с их получением. Я же лишь выказывал профессиональное любопытство. Каждый из нас, теневиков, знал все криминальные точки в южном Бомбее и не упускал возможности лишний раз в такие места заглянуть, просто чтобы оценить обстановку. Как однажды сказал Дидье: «Мы, преступники и отщепенцы, когда-то ютились в пещерах и тайных убежищах, и мы до сих пор испытываем тягу к подобным местам».

Я отвел взгляд от берега как раз вовремя, чтобы заметить троих мотоциклистов, двигавшихся мне навстречу по ту сторону разделительной полосы. «Скорпионы». Средним в троице был Данда, а в одном из его спутников я опознал здоровяка Ханумана, основательно обработавшего меня в пакгаузе.

Я съехал на обочину, остановился, не глуша двигателя, и стал наблюдать за ними в зеркало заднего вида. Они затормозили перед светофором в сотне метров позади меня и начали о чем-то спорить, бурно жестикулируя, а потом развернулись на перекрестке и покатили в мою сторону. Я вздохнул, на секунду отведя взгляд от зеркала.

Расклад выходил паршивым, но здесь была моя территория, и я не хотел своим бегством навести «скорпионов» на какое-нибудь из предприятий Компании. И потом, чувство собственного достоинства не позволяло мне предстать в роли труса, удирающего от погони, перед своими друзьями-гангстерами в трех-четырех кварталах отсюда. Я включил скорость, отпустил сцепление и круто развернулся. Затем дал газу и понесся навстречу «скорпионам», против движения по этой полосе.

Терять мне было нечего. Трое против одного – в любом случае шансы мои были мизерными. И я пошел на лобовое столкновение, решив, что авария все же лучше, чем безнадежное сопротивление в рукопашной схватке. Мой байк, как всегда, был со мной солидарен и не пытался отклониться от курса.

Но моим противникам, похоже, было что терять, или же их мотоциклы не так сроднились со своими владельцами: в последний момент они шарахнулись в стороны. Два «скорпиона» завиляли, стараясь удержать равновесие, а третий упал и, вылетев на обочину, заскользил по грязи вдоль бетонного ограждения.

Я тормознул с заносом, проехавшись подошвой по мокрому асфальту, после чего заглушил мотор и поставил байк на подножку.

Упавший «скорпион» кое-как встал на ноги. Им оказался Данда – а я, как назло, не запасся жгучим лосьоном. Двумя ударами – сперва левой, затем правой – я послал гаденыша в нокдаун. Тут подоспели и двое других, соскочив со своих мотоциклов. Как-то даже обидно стало за их байки, этак беспардонно брошенные на асфальт.

Ныряя, увертываясь, получая и нанося удары, я отбивался от двух «скорпионов» на обочине трассы. Машины замедляли ход, люди глазели на происходящее, но никто не останавливался.

Очухавшийся после нокдауна Данда снова ринулся в бой. Проскочив между своими соратниками, он достал меня в прыжке и вцепился в края жилета. Я потерял равновесие и рухнул навзничь; Данда со звериным рыком упал сверху и вознамерился – ни много ни мало – перегрызть мне горло. Я уже чувствовал его горячее дыхание и слюнявый язык на своей шее, его лоб упирался мне в челюсть, а пальцы не отпускали жилет, как я ни старался их оторвать. Другие «скорпионы» бегали вокруг нас и наносили удары ногами, стараясь не задеть Данду. Это у них выходило неважно: пара пинков досталась и ему, хотя Данда даже не среагировал, ну а я серьезных повреждений не получил. Два моих ножа, прижатые спиной к асфальту, давили на поясницу. У меня было четкое правило: доставать ножи только в тех случаях, когда мой противник вооружен или когда мои дела уже совсем плохи.

Наконец я сумел перекатиться и подмять под себя Данду, после чего разжал его пальцы и встал на ноги. Уж лучше бы я не вставал – Хануман оказался как раз у меня за спиной. Мощная рука обхватила мою шею и начала ее сдавливать, лишая меня воздуха.

Данда напал на меня повторно и снова пустил в ход зубы. Я понял: он был «кусакой». Я знавал одного такого в тюрьме: придя в бешенство, он вонзал зубы в противника, и оторвать «кусаку» можно было только вместе с изрядной порцией плоти. Кончилось тем, что очередная покусанная жертва выбила ему все зубы, к огромному облегчению остальных зэков. И сейчас мне ужасно хотелось проделать то же самое с Дандой.

Он сунул голову под локоть Ханумана и укусил меня за руку, которой я пытался ослабить удушающий захват. В таком положении я не мог нанести ему достаточно сильный удар другой рукой. Тогда я схватил пальцами его ухо и рванул изо всех сил, почувствовав, как ушной хрящ поддается и отделяется от головы.

Зубы Данды разжались, я отпустил ухо, и он с визгом отпрыгнул назад, зажимая ладонью кровавую рану. Свободной рукой я попробовал дотянуться до ножей за спиной. Или до мошонки Ханумана – тоже весьма эффективный прием.

И тут активизировался третий «скорпион», который начал остервенело бить меня по лицу, но при этом совсем забыл об осторожности, и я, изловчившись, угодил ему ботинком в пах. Сложившись пополам, он опустился на землю.

Я задыхался, в глазах темнело, но рука все же достала выкидной нож. Я раскрыл его и нанес удар вслепую, рассчитывая попасть в ногу Ханумана. Однако лезвие прошло вскользь. Второй удар также не удался, но с третьей попытки нож воткнулся ему в бедро. Бугай вздрогнул всем телом и на миг ослабил хватку. Это позволило мне глотнуть воздуха. Я нанес еще один удар, глубже погрузив нож в мякоть. Но Хануман резко наклонился в сторону, и я уронил нож, выдергивая его из раны.