Народное творчество - Гэсэр

Смех, издевки слышны вокруг,
А Сопливец-Нюсата вдруг
Распрямил во всю мощь плечо,
И стрела взвилась горячо,
Из-под пальцев взлетела двух —
Указательного и большого,
Шумом-свистом наполнила слух.
Раздробила она, искромсала,
Превратила в кремень для кресала
Камень, величиною с быка,
Чьи черны и гладки бока!

По степи полетела привольной,
В сердце лиственницы крепкоствольной,
Одиноко растущей, вошла,—
И в щепу ее превратила
Неказистая эта стрела!
Загудела на вешнем ветру,
Засвистела она, и пробила
Золотой росомахи нору,
И упала во внешнее море,
И, омыв свою спину и грудь
Распрямив на вольном просторе,
Устремилась в обратный путь,
И в колчан полезла со звоном,
На глазах у владыки страны,
Пред народом его изумленным:
Сопляком, невесть где рожденным,
Великаны посрамлены!

Не хотел Турушхэй-Баян-хан,
Чтоб царевна Тумэн-Жаргалан,
Чтоб красавица стала женой
Сопляку, в чьих глазах – желтый гной
Он четвертое, сдвинув брови,
Полушепотом ставит условье:
«Я тому отдам свою дочь,
Кто сумеет всех превозмочь,
Кто, сварив, разделит барана
И, пока мы глазом моргнем,
Кто накормит сидящих кругом
Десять сотен подданных хана».

Так Хара-Зутан порешил:
«Мне для этого хватит сил!»
Приложил он свое старанье
И короткого мига быстрей
Разделил он мясо баранье
Между тысячью ханских людей,
Всем по равной он выдал доле.
На крыльцо вышел хан Баян:
«Хорошо ли зарезан баран,
Разделили его хорошо ли?»
А Нюсата-малец: «Хан-отец,
Иль у ваших баранов-овец
Есть у всех по тысяче ляжек?
Посмотрите, что мне дано!» —
И баранье он поднял стегно.
Покачал головой хан Баян:
«Видно, плохо разрезан баран!» —
И пошел к себе во дворец.
А Нюсата-малец: «Хан-отец,
Каждый вправе ли в этом собранье
Попытать уменье и счастье —
Во мгновение мясо баранье
Разделить на равные части,
Накормить десять сотен людей?
Докажу вам свою умелость!»
Властелину страны не хотелось,
Чтоб добыл награду Нюргай,
Но сказал: «Раздели и раздай».

И моргнуть не успели глазом,
Как на тысячу равных частей
Разделил он барана разом,
Разделил, накормил людей:
Победил Соплячок-чудодей!
Делать нечего: должен хан
Дочь-царевну Тумэн-Жаргалан
По условью отдать Нюсате…
О таком ли мечтал он зяте!
Некрасиво его лицо,
Но на пальце его безымянном
Хан узнал золотое кольцо.
Нет, жену он добыл не обманом!

Тесть и зять пожали друг другу
Богатырскую правую руку,
Изрекли слово правды и чести,
В вечной верности поклялись,
На охоту отправились вместе,
Соболей они били и лис,
А потом за столами воссели,
Всех позвали на свадьбу-веселье.

Восемь дней пирование длилось,
Девять дней страна веселилась,
На десятое утро, едва
После пиршества-торжества
Все пришли в себя понемногу,
Собираться стали в дорогу
Обитатели разных стран:
Север звал к себе северян,
А южане пустились на юг.
И когда опустело вокруг,
Начал думать Нюсата-Нюргай
Об отъезде в родимый край,
Тестю молвил он, полный томленья:

«Как пятнистый детеныш оленя
Загрустит, потеряв свою мать,
Так, покинув свой край родной,
Человек, даже самый дурной,
На чужбине начнет горевать.
Может лося берцовая кость
Уместиться в малом котле?
Человек, даже если он гость,
На чужой уживется ль земле?»

Говорит в ответ ему тесть:
«Ум и правда в словах твоих есть».
На две части он делит народ,
Половину людей царевне
Он в приданое отдает.
Он велит в арбу из железа
Иноходцев-коней запрягать,—
Да воссядут царевна и зять!
Проводив их за три кругозора,
Хан Баян вернулся назад.
А Нюсата восторгом объят:
Он увидит родину скоро!

Четырех победив удальцов,
Он вкушает почет и славу.
Пред собой выставляет заставу,
А в заставе – десять бойцов.
За собой выставляет заставу,
А в заставе – двадцать бойцов.
Вместе с ним – стада-табуны,
И народ его юной жены
Наполняет холмы и долины.
Он в пределы родной страны
Возвращается из чужбины!

Вот и путь на исходе длинный,
И жене говорит супруг:
«Там, где мною начертан круг,
Будет дневка вам, остановка,
Где черту увидите вдруг,
Там и будет ваша ночевка».
Так сказав, простился с женой,
Поскакал поспешно домой.

Как приехал он в край родной,
Обо всем отцу рассказал.
Был доволен старый Саргал.
Вот он в бубен серебряный бьет
Созывает южный народ,—
Вот он бьет в золотой барабан
Созывает старик северян.
Он велит, чтоб лилось вино,
Как широкая влага озерная,
Чтобы, словно вершина горная,
Было мясо вознесено!

Наполняя земную ширь,
Шли богатые, шли убогие.
Приводил слепца поводырь,
На конях приезжали безногие.
Прибывал любопытный люд
Из далеких и близких стран:
Все в одеждах праздничных ждут
Дочь Баяна Тумэн-Жаргалан.

А она продвигалась вперед,
И стада ведя и народ.
Где черту наметил супруг,
Там красавица ночевала.
Где Нюсата вывел свой круг,
Останавливалась для привала.
Вот узнал белоглавый Саргал,
Чистотой сияя душевной,
Что уже недалёко царевна,
И навстречу ей поскакал.

Так Тумэн-Жаргалан и Нюсата
Сочетали две головы.
Пир гремел с утра до заката
Посреди зеленой травы.
Сэнгэлэна благословенье
Услыхала эта чета:
Да упрочится соединенье
И да будет их жизнь чиста!

Лончака оседлал Соплячок,
Взял он ивовый свой лучок
И отправился в Хул-Монгол.
Вдруг почуял: трясется дол.
Он увидел Алтан-Шагая:
Тот измучился, в небо кидая
Молот весом в сорок пудов,
Он устал от этих трудов,
А не мог поймать его снова —
Мимо падал многопудовый!

Подъезжает к брату Нюсата,
Вопрошает старшего брата:
«То ли битвы ждешь ты большой,
То ли малый предвидится бой?»
Слышит слово Алтан-Шагая:
«Не предвидится битва большая,
Не готовлюсь и к малой войне.
Надо силу испробовать мне:
Говорят, у хана Сажгая
Есть Урмай-Гохон, дочь-красавица.
К ней-то я порешил отправиться».

Распростился Нюсата с братом,
Поскакал по увалам-скатам.
Запестрела долина другая —
Он увидел Мунгэн-Шагая,
И седок удивился наш:
Тот обхватывал северный кряж,
Поднимал и ставил на юг.
Южный кряж обхватывал вдруг,
Поднимал и на север ставил.
Дело делал иль душу забавил?

Подъезжает к нему Нюсата,
Вопрошает среднего брата:
«Силу пробуешь плеч мужских,
Силу множишь ли пальца большого?
Средний брат возглашает слово:
„Я не знаю, что мне пригодится,—
Мощь плеча или сила перста!
Есть у хана Сажгая девица,
Знаменита ее красота.
Я поеду к Урмай-Гохон,
Но проверить я должен сначала,
Впрямь ли мощью я наделен…“