Сборник - Белорусские сказки

Завели старуху в шатер, а та давай пересказывать, что от Аленки слышала. Совсем сомнения пропали у братьев.

Старший спрашивает:

– А кто та девица, что лошадью правит?

– А так, наняла одну попрошайку, – и сверкнула злобно очами.

– Уж мы так по матушке с батюшкой соскучились! Вот еще ведьму старую, Барабаху, изведем, и домой поедем, – и старший допытливо так, внимательно, глянул в очи ведьмы. Та быстро взгляд отвела.

– Ну, и ладно, – средний брат говорит. – Пускай твоя наймичка и наших коней попасет.

Ведьма вернулась к Аленке и пригрозила:

– Мои братья строгие! Чуть лишнее что скажешь – вмиг язык тебе отрежут! И не суйся к шатру, коли жить хочешь!

А сама уже размечталась, как изничтожит и братьев, и девчонку эту настырную.

– Зарежу ночью – и все!

Плачет на лугу Аленка, про матушку, батюшку да братьев думу думает. А Лыске травками лапку больную лечит.

Ответили и земля, и солнце:

Услышал разговор Аленки с солнышком, землицей и росицей старший брат. Вышел и прислушался: голос-то знакомый! Да приговорки матушкины помнит хорошо.

Вернулся в шатер и говорит:

– Что-то до боли знакомый голосок у девицы этой! Да и слова знакомые – матушка говаривала…

Запылало злобой ведьмино лицо, изрытое морщинами, выкрикнула:

– Девка эта хитрая да ленивая! Меньше слушайте ее!

Средний брат не выдержал, вышел послушать голос Аленки. Старуха за руки братьев хватает, выходить не дает. И младший вышел, отвел крючковатую руку старухи – и вышел.

Слушают братья Аленкин плач, а тут и Лыска заскулила:

Повернулся средний брат и говорит старшему:

– Что-то тут не так!

Переглянулись братья – и все поняли! Да это сама ведьма Барабаха их за нос водит, хочет отомстить за своих родичей – нетопырей!

Кинулся младший брат к Аленке, обнял ее, защищая, а старший и средний братья схватили ведьму и в костер бросили. Пепел потом в чистом поле развеяли, чтобы мерзким духом ее и не несло по округе.

Сестрицу свою настоящую обняли и поцеловали.

– Ну, что ж, – говорит старший брат. – Теперь можно и к матушке с батюшкой возвращаться.

Сели они на своих коней, Аленка с Лыской на руках в повозку села. Сивка – мудрая лошадка – следом за братьями пошла.

Вернулись все к матушке и батюшке. Теперь никто Аленку больше Крапивницей не называет: есть у нее братья!

Жили-были в одном благодатном краю люди. За землицей ухаживали любовно, потому не бедствовали. Все у них было: и хлебушек, и пироги на праздники, одевались красиво и добротно, ярмарки устраивали, пели и плясали.

Беда пришла, откуда не ждали. Прилетел, невесть из каких краев трехголовый змей. В темном дубовом лесу вырыл себе под скалой лежбище, выжег вокруг деревья и трое суток отсыпался. Проснулся голодный, злой, полетел над хлебосольным, добрым краем и давай жечь все вокруг.

Страшно на него было даже издалека смотреть: клыки огромные из пасти торчат, из глотки огонь вырывается, и гром такой среди ясного неба, что скотина, услышав, замертво падала.

Удивились такому чудищу люди, а потом испугались вовсе. Особо змей страху нагнал, когда смертной карой грозить стал и потребовал, чтобы люди каждый день по три раза сгоняли скотину ему на прокорм. То ему овцу надо, то корову, то коня или свинью. Много у людей домашнего скота было, да и тот скоро закончился – весь этому прожорливому чудищу скормили. Чтоб на людей глаз свой злой не положил, даже собак и кошек ему отдали.

Что дальше делать, никто не знает. Нечего змею отдавать, самим бы выжить.

Настал день, когда змей ненасытный за людей принялся: ухватит с лету зазевавшегося человека, порвет клыками да в нору свою утащит.

Люди совсем веру потеряли, бегают по закуткам да подвалам, прячутся. Не стало житья вовсе!

В то лихое время занесло каким-то ветром в неприютный теперь край человека по имени Василь. Бывал он раньше в цветущем краю, а теперь на могильной земле оказался. Кого ни спросит, в чем дело, отмахиваются люди и бегут, прячутся.

Застал как-то Василь семью, что от горя уже ничего и никого не боялась: вырезал трехглавый змей почти всю их семью. Сидят на лужайке перед своим домом и плачут, слова сказать не в силах.

Отворил калитку Василь, зашел и присел рядом. Послушал, как голосят женщины, и единственного молодого мужика, что в живых остался, спрашивает:

– Что у вас тут за беда? Отчего люди горюют так и кого боятся смертно?

Рассказал мужик Василю о трехголовом змее, что изничтожил весь скот и до людей добрался.

– Много повидал я зла на земле, попробую отвести от вас эту напасть, – горько было Василю видеть, как гибнут прежде такие веселые и хлебосольные люди.

Взял он палицу дубовую с острыми шипами на конце да к лежбищу змея подался.

Змей увидел его с этой дубиной да как расхохочется:

– Ты чего сюда с этаким прутиком заявился? Никак пощекотать меня задумал?

– Убирайся-ка ты, змеюка, отсюда подобру-поздорову! – Василь крепкий был, не робкого десятка молодец.

– Ух, ты! Грозный какой! Да я тебя сейчас мигом в пепел сожгу да по ветру пущу. И собирать нечего будет!

– Отродье ты, змей, гадючье! Не таких, как ты, бил да рубил. Тоже все выхвалялись поначалу! – и Василь смело пошел на чудище.

– Иди сюда, иди поближе… – прошипел змей, – я сегодня еще не завтракал!

И вдруг как свистнет! Да так сильно, что деревья наклонились, листья зеленые облетели, словно осенние ветры задули.

Подломились у Василя ноги в коленях, прижало его к земле, будто в сухую былинку враз оборотился.

Вскочил Василь, лишь только страшный свист прекратился, и к бою приготовился:

– Да такой свист, что мышиный писк! – говорит он змею. – Вот сейчас я засвищу! Ты только приготовься: глаза завяжи, а то брызгами разлетятся от моего свиста.

Оторопел змей да растерялся слегка: завязал платком желто-горячие глазищи свои.

А Василь мигом подскочил да как со всего размаху ударит змея по голове – у того из-под повязки из глаз искры полетели да землю на локоть вглубь прожгли.

Сорвал змей платок с глаз, удивился:

– Ты что, сильней меня?! Быть такого не может! Давай-ка, еще другое сделаем. Вот ты можешь, например, быстро камень раздавить?

С этими словами змей оторвал огромный валун от скалы, под которой нору себе устроил. В одной лапе держит, а другой как ударит по камню – так в крошки валун и разлетелся!

– Видел? – шипит злобно змеище.