Рене Госинни - Малыш Николя в школе

– Нет! – ответил Альцест, жуя шоколадную булочку.

– Все в машину! – сказал Жоффруа. – Будем обсуждать наши секретные планы.

Я был только рад, мне нравится сидеть в машине, хотя и больно от пружин, которые торчат из кресла, как у нас из дивана в гостиной, только он сейчас на чердаке, потому что мама сказала, что это позор, и папа купил новый.

– В машину так в машину, – сказал Руфюс, – только за руль сяду я и буду вести.

– Нет, это место главаря, – ответил Жоффруа.

– Я такой же главарь, как и ты, – сказал Руфюс, – и Николя прав: ты в этом наряде похож на клоуна!..

– Ты просто завидуешь, вот и всё, – сказал Жоффруа.

– Ну и ладно! Раз так, – сказал Руфюс, – у меня будет своя тайная банда, и это мы полетим в Америку помогать сироте.

– Нет! – закричал Жоффруа. – Это наш сирота, а не ваш! Если хотите, ищите своего сироту! Кроме шуток!

– Это мы посмотрим! – сказал Руфюс и ушёл.

– Неукротимая! – крикнул Клотер. – Точно, неукротимая!

– Постой, – сказал Альцест. – Не шевелись. – И он повернулся к нам: – Так какой у нас пароль-то?

– Что?! – закричал Жоффруа. – Ты забыл наш пароль?!

– Да нет, что ты, – сказал Альцест, – просто этот дурак Клотер всё время говорит разные слова, и я запутался…

Жоффруа разозлился:

– Ну и прекрасная же у нас банда «Непобедимых», – сказал он. – Какие вы «Непобедимые»? Вы «Неспособные»!

– На что неспособные? – спросил Альцест.

Клотер всё-таки подошёл.

– Так мне можно пройти? – спросил он.

Жоффруа бросил на землю свою шляпу.

– Нет, нельзя! Ты не сказал пароль! У тайной банды должен быть пароль, как в книге! А кто не знает пароля, тот шпион!..

– Ты что! – закричал Альцест. – Думаешь, я тут всё время буду стоять и слушать ерунду, которую несёт Клотер? И вообще, у меня вся еда закончилась, мне надо домой, а то я и к ужину опоздаю.

И Альцест ушёл.

– С меня хватит!.. Раз так, вам всем нельзя проходить! – закричал Жоффруа, плача под своей маской. – Вы не умеете играть, совсем! Я один… Это будет только моя банда «Непобедимых»! А с вами я больше не разговариваю!

Мы с Клотером остались вдвоём. Я ему сказал пароль; теперь он не был шпионом, и мы стали играть в шары.

Жоффруа это классно придумал – сделать банду. Я выиграл три шара!

В школе есть столовая и есть такие, которые в ней едят, – их называют полупансионерами. Я и другие ребята – мы всегда ходим есть домой; из наших только Эд остаётся в школе на обед, потому что живёт довольно далеко.

Вот почему я очень удивился и совсем не обрадовался, когда папа и мама сказали, что завтра днём я буду есть в школе.

– Нам с папой надо кое-куда съездить, – сказала мама, – и нас не будет почти весь день. Вот мы и подумали, мой дорогой, что ты можешь разок пообедать в школе.

Я стал плакать и кричать, что не буду есть в школе, что это ужасно, что мне наверняка будет очень плохо, что я не хочу весь день торчать в школе, что если меня заставят, то я заболею, уйду из дома, умру и все будут страшно обо мне жалеть.

– Ну вот что, дружище, – сказал папа, – будь благоразумным. Это всего на один раз. Надо же тебе где-то поесть, а мы не можем взять тебя с собой. И потом, то, что тебе дадут, будет очень вкусным, уж поверь.

Я заплакал ещё сильнее и сказал, что мне говорили о школьной еде, будто в ней полно жира, и что тех, кто не ест этот жир, бьют, и что я лучше вообще не буду есть, чем останусь в школе. Папа почесал голову и посмотрел на маму.

– Что будем делать? – спросил он.

– А что мы можем сделать? – сказала мама. – Мы уже предупредили школу, а Николя достаточно большой, чтобы вести себя разумно. Да и вообще, не будет ему там плохо; заодно научится ценить то, что у него есть дома. Ну же, Николя, будь умницей, обними маму и не плачь.

Я ещё немного подулся, но понял, что это не поможет. Тогда я обнял маму, потом папу, и они пообещали привезти мне кучу игрушек. Они оба были очень довольны.

Когда утром я шёл в школу, у меня в горле стоял огромный ком и очень хотелось плакать.

– Я сегодня останусь обедать в столовой, – заявил я друзьям, а они стали спрашивать, в чём дело.

– Классно! – сказал Эд. – Постараемся сесть за одним столом.

Но тут я разревелся, и Альцест дал мне кусок своего круассана, а я от удивления перестал плакать, потому что в жизни ещё не видел, чтобы Альцест давал кому-нибудь хоть крошку от своей еды. А потом всё утро я уже и не думал о слезах – мы здорово веселились.

В полдень, когда все ребята пошли по домам обедать, у меня снова в горле встал ком. Я прислонился к стене и не захотел играть в шары с Эдом. Тут пробили часы, и мы построились рядами. Это было чудно́, потому что на обед строятся не так, как на уроки, – все классы вперемешку, и ты встаёшь с типами, которых почти не знаешь. Хорошо ещё, Эд встал сразу за мной. Вдруг тот тип, что стоял впереди, обернулся ко мне и сказал:

– Сосиска, пюре, жаркое и заварной крем. Передай дальше.

– Здо́рово! – крикнул Эд, когда я ему передал. – Заварной крем! Это классно!

– Потише там, в рядах! – крикнул Бульон, наш воспитатель.

Потом он подошёл к нам, увидел меня и сказал:

– А, так это правда! Сегодня с нами Николя!

Бульон погладил меня по голове, улыбнулся во весь рот и пошёл разнимать двоих из средних классов. Иногда он бывает классным, наш Бульон. Тут все двинулись вперёд, и мы вошли в столовую. Она довольно большая, стоят столы, и вокруг каждого – по восемь стульев.

– Давай бегом! – сказал Эд.

Я побежал с ним, но за его столом все места были заняты. Я растерялся, потому что не хотел сидеть за одним столом с незнакомыми. Тогда Эд поднял руку и позвал Бульона:

– Месье! Месье! Можно, Николя сядет со мной, а, месье?

– Конечно, – сказал Бульон. – Не будем же мы сажать нашего гостя куда попало. Базиль, уступите на денёк своё место Николя… Только спокойно, да?

Базиль – это тип из младшего класса – взял свою салфетку и прочие принадлежности и пошёл за другой стол. Я был рад, что сел с Эдом, мы с ним дружим, но есть мне совершенно не хотелось. И когда две женщины, те, что работают на кухне, понесли подносы с кучей хлеба, я взял один кусок, но только потому, что боялся – вдруг меня накажут, если я не возьму. А потом принесли сосиски, такие, как я люблю.

– Можно разговаривать, – сказал Бульон, – только не галдите.