Туве Янссон - Невидимая девочка и другие истории (сборник)

– Замечательно! – сказал Снусмумрик. – Значит, у тебя будет новый дом?

– Ага! – ответил зверёк, сияя от радости. – Я ушёл из дома и зажил настоящей жизнью! Это так увлекательно! Понимаешь, пока у меня не было имени, я только метался туда-сюда, смотрел и принюхивался – как бы просто так, а события мельтешили и проносились мимо. Иногда они были опасные, иногда неопасные, но ни одно из них не было настоящим , понимаешь?

Снусмумрик хотел что-то сказать, но зверёк продолжал:

– Теперь я – самостоятельная личность, и всё, что происходит, имеет какой-то смысл. Потому что это происходит не просто так – это происходит со мной , с Титиуу. И Титиуу смотрит на вещи так или сяк. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Конечно понимаю, – заверил его Снусмумрик. – Я очень рад за тебя!

Титиуу кивнул и опять завозился в кустах.

– Знаешь, – сказал Снусмумрик. – Пожалуй, я всё-таки навещу Муми-тролля. Мне даже кажется, что я по нему соскучился.

– О?! – сказал Титиуу. – Муми-тролля? Ну да, конечно.

– И если хочешь, я могу тебе немного поиграть, – продолжил Снусмумрик. – Или порассказывать истории.

Зверёк выглянул из кустов и сказал:

– Истории? Ну да, конечно. Может быть, вечером. Сейчас я немного тороплюсь – надеюсь, ты меня простишь…

Светло-коричневый хвостик мелькнул в вереске, несколько секунд ничего не было видно, а потом чуть вдалеке показались уши, и Ти-ти-у радостно крикнул:

– Пока! Передавай привет Муми-троллю! Я должен торопиться жить, ведь столько времени потрачено зря!

Не успел Снусмумрик и глазом моргнуть, как Ти-ти-у исчез.

Снусмумрик почесал в затылке.

– Так-так, – сказал он. – Ясно. Вот, значит, как.

Растянувшись во мху, он поглядел в ночное весеннее небо, синее сверху, а над деревьями зелёное, как море. Где-то под шляпой зашевелилась его песня – та, в которой будет толика приятных предвкушений и две толики весенней грусти, а остальное – бесконечный восторг одиночества.

Средний хомса пробирался на четвереньках вдоль забора. Иногда он ненадолго останавливался, высматривая врага в щели между досками. Младший брат следовал за ним.

Добравшись до огорода, хомса лёг на землю и дальше пополз на животе по грядкам салата. По-другому было нельзя. Вражеские шпионы были повсюду, некоторые даже в воздухе.

– Я буду весь чёрный, – сказал младший брат.

– Молчи, если жизнь тебе дорога, – прошептал хомса. – Конечно, ты будешь чёрный, а каким бы ты хотел стать в мангровых зарослях, синим, что ли?

– Это салат, – возразил младший хомса.

– Этак ты, пожалуй, скоро повзрослеешь, – предупредил его брат. – Станешь как мама и папа – и поделом тебе. Потом ты научишься видеть и слышать, как все, а это значит, что ты разучишься видеть и слышать, а там тебе и конец придёт.

– Ой, – сказал младший брат и запихнул в рот горсть земли.

– Эта земля отравлена, – коротко сказал хомса. – И то, что на ней растёт, тоже отравлено. Теперь нас заметили, и всё из-за тебя.

Через гороховые плети на них спикировали два шпиона, но хомса быстро с ними разделался. Задыхаясь от напряжения и усталости, он сполз в канаву и замер неподвижно, как лягушка. Он вслушивался так, что дрожали уши, а голова раскалывалась на части. Другие шпионы бесшумно приближались, они медленно ползли по траве. По траве прерий. Их было не счесть.

– Эй, – позвал младший брат сверху. – Я хочу домой.

– Вряд ли ты когда-нибудь вернёшься домой, – мрачно заметил средний хомса. – Твои кости навсегда останутся белеть в прериях, мама и папа, оплакивая тебя, утонут в собственных слезах, и всё превратится в ничто и огласится одиноким воем гиен.

Младший брат открыл рот, набрал воздуха и заревел.

Судя по звуку, реветь он собирался долго, поэтому дальше хомса пополз один. Он не имел ни малейшего представления о расположении противника и не знал уже даже, как он выглядит.

Чувствуя, что его предали, хомса гневно подумал: «И зачем только нужны эти младшие братья! Лучше бы они сразу рождались взрослыми или не рождались вообще. Они ничего не знают о войне. Лучше бы их держать в ящике, пока не наберутся ума».

В канаве было мокро, поэтому хомса встал и зашагал по воде. Это была большая и длинная канава. Хомса решил открыть Южный полюс и всё шёл и шёл вперёд. Он устал, силы были на исходе, потому что вода и провизия кончились и его, к сожалению, укусил белый медведь.

В конце концов канава ушла под землю, и Южный полюс целиком и полностью достался хомсе.

Он стоял на болоте.

Болото было серое, местами тёмно-зелёное, с блестящими чёрными озерцами. Повсюду, точно снег, белела пушица. Приятно пахло сыростью.

– Болото – запретное место, – рассуждал хомса вслух. – Маленьким хомсам сюда нельзя, а большие хомсы сюда не ходят. Но никто, кроме меня, не знает, что в нём опасного. Поздно ночью здесь проезжает большая призрачная колесница с большими тяжёлыми колёсами. Их стук слышен издалека, но кто сидит на козлах и правит – никому не известно…

– О нет! – похолодев, воскликнул хомса.

Его вдруг охватил страх – с самого живота до головы. Только что не было никакой колесницы, и никто о ней и не слыхивал. Однако стоило ему подумать о ней, как она появилась. Она где-то там, далеко, ждёт не дождётся темноты, чтобы пуститься в путь.

– Мне кажется, – сказал хомса, – мне кажется, что я сейчас – хомса, который десять лет ищет свой дом и наконец почувствовал, что дом где-то рядом.

Он принюхался, определяя направление, и пошёл, размышляя о разных болотных змеях и живых грибах, пока они не начали вырастать перед ним во мху.

«Они разом сожрут младшего брата, – подумал хомса. – Если ещё не сожрали. Они повсюду. Я опасаюсь худшего. Но надежда умирает последней – ведь всегда можно снарядить спасательную экспедицию».

Хомса побежал.

«Бедный брат, – думал он. – Такой маленький и такой глупый. Когда болотные змеи его схватят, у меня больше не будет младшего брата и я сам стану младшим…»

Он всхлипывал и продолжал бежать, волосы взмокли от ужаса. Спрыгнув в ручей, хомса перебрался на ту сторону и помчался дальше, мимо дровяного сарая, вверх по ступенькам, и всё кричал, кричал:

– Мама! Папа! Младшего брата съели!