Колин Маккалоу - Битва за Рим

Рутилий Руф погрузился в воспоминания. В прошлом году Сулла выставлял свою кандидатуру на выборах преторов. Казалось, победа была ему обеспечена: он отличился в боях, и о его доблести было хорошо известно, ибо Гай Марий позаботился, чтобы избиратели знали, какую неоценимую помощь оказывал ему Сулла в качестве квестора, трибуна и легата. Даже Катул Цезарь (вот уж у кого не имелось причин испытывать любовь к Сулле, который стал причиной его конфуза в Италийской Галлии) выступил с восхвалениями подвигов Суллы в Италийской Галлии в год разгрома германского племени кимбров. Позже, в те дни, когда государству угрожал Луций Апулей Сатурнин, именно Сулла, не ведающий усталости, энергичный и находчивый, вынудил Гая Мария покончить со смутой. Ибо Гай Марий только издал приказ, выполнение же этого приказа взял на себя Сулла. Квинт Цецилий Метелл Нумидийский – тот, кого Марий, Сулла и Рутилий Руф дружно именовали Свинкой – до своего изгнания неустанно разъяснял всем и каждому, что, по его мнению, счастливое завершение африканской кампании против царя Югурты является заслугой исключительно Суллы и что Марий неоправданно приписал победу себе. Ведь именно благодаря усилиям Суллы Югурта был пленен – а каждому известно, что война в Африке продолжалась бы до тех пор, пока Югурта остается на свободе. Катул Цезарь и некоторые другие ультраконсервативные предводители Сената согласились с Свинкой в том, что по справедливости именно Суллу следует благодарить за торжество в войне против Югурты. Звезда Луция Корнелия начала стремительное восхождение, и его избрание в число шести преторов не вызывало теперь сомнений. В пользу Суллы было и его поведение во всем этом деле – несравненная скромность и приверженность справедливости. До самого завершения избирательной кампании он настаивал, что пленение Югурты – заслуга Мария, поскольку сам он всего лишь подчинялся приказам полководца. Подобное поведение обычно вызывало одобрение избирателей: преданность командиру на поле брани и на Форуме ценилась неизменно высоко.

И все же, когда выборщики от центурий собрались на Марсовом поле и стали по очереди оглашать свой выбор, имени Луция Корнелия Суллы так и не прозвучало в числе шести удачливых кандидатов. Сулла был уязвлен таким итогом, тем более что некоторые избранники оказались не только без каких-либо личных достоинств, но и весьма скромного происхождения.

Почему? После голосования Сулла то и дело слышал этот вопрос, однако хранил молчание. Сам он, впрочем, знал причину своего провала; спустя некоторое время она перестала быть тайной для Рутилия Руфа и Мария. Все дело заключалось в некоем хрупком создании по имени Цецилия Метелла Далматика, особе всего девятнадцати лет от роду. Она приходилась супругой Марку Эмилию Скавру – консулу в год первого появления германцев, цензору в тот год, когда Метелл Нумидийский Свинка отправился в Африку сражаться с Югуртой, и принцепсу Сената с тех пор, как он стал консулом, то есть на протяжении последних семнадцати лет. Далматика предназначалась в жены сыну Скавра, однако тот наложил на себя руки после отступления Катула Цезаря из-под Тридента, не выдержав неминуемой огласки собственной трусости. Тогда Метелл Нумидийский Свинка, опекун семнадцатилетней племянницы, поспешно выдал ее за самого Скавра, несмотря на сорокалетнюю разницу в возрасте.

Никто, разумеется, не спрашивал у самой Далматики ее мнения относительно этого брачного союза, да оно и не сразу сложилось у нее. Сперва ей немного вскружили голову auctoritas и dignitas новоиспеченного супруга. К тому же она была рада вырваться из дома своего дядюшки Метелла Нумидийского, где в то время обитала его сестрица, чьи порочные наклонности и истеричность делали невыносимым соседство с ней. Однако вскоре молодой матроне суждено было встретиться с Суллой – и вспыхнуло почти неодолимое взаимное влечение, чреватое бедой.

Сознавая, сколь это опасно, Сулла даже не пытался углублять знакомство с юной супругой Скавра. У той, однако, были иные намерения. После почетных, в согласии с римским обрядом, похорон изуродованных тел Сатурнина и его приспешников, когда Сулла принялся пропагандировать себя на Форуме и в городе в преддверии кампании по избранию преторов, Далматика тоже зачастила на Форум. Куда бы ни направлялся Сулла, повсюду присутствовала Далматика, должным образом закутанная и скрывающаяся за постаментом или колонной, дабы не быть замеченной.

Сулла быстро научился избегать мест, подобных портику Маргарита, где дама из благородного семейства вполне может обходить ювелирные лавки и где, следовательно, их «случайная» встреча не имела бы предосудительного характера. Это уменьшало шансы Далматики вступить с ним в беседу. Однако ее поведение все равно воскрешало в памяти Суллы старый кошмар, когда Юлилла буквально погребла его под лавиной любовных весточек, которые она или ее служанка запихивали в складки его тоги при любой возможности. Что ж, тогда результатом стал брак – воистину нерасторжимый союз confarreatio, который, принеся обоим немало горестей, неудобств и унижений, завершился ее самоубийством. Так ужасно закончила жизнь эта женщина – одна из нескончаемой череды жаждущих приручить Суллу.

Вот поэтому-то Сулле и пришлось углубиться в зловонные, кишащие темными личностями переулки Субуры, чтобы выложить все единственной близкой душе, чья преданность была ему тогда столь необходима, – Аврелии, невестке его покойной супруги Юлиллы.

– Что же мне делать? – кричал он в отчаянии. – Я в ловушке, Аврелия! Повторяется история с Юлиллой: я не могу от нее избавиться!

– Беда в том, что все они изнывают от скуки, – с прискорбием молвила Аврелия. – С их малышами возятся няньки, встречи с подругами интересны разве что неумеренным количеством сплетен, свои мечты они не хотят претворять в жизнь, а головы их чересчур пусты, чтобы они могли искать утешение в книгах. Большинство их не питает никаких чувств к мужьям, ибо их выдают замуж по расчету. Проходит год – и они готовы на любовную интрижку. – Вздох. – В конце концов, Луций Корнелий, в области любви они располагают свободой выбора – где еще она им предоставлена? Самые мудрые довольствуются рабами. Глупее другие, те, кто теряет голову и влюбляется всерьез. Именно это, на беду, и случилось с Далматикой. Глупышка потеряла голову! А причина ее безумия – ты.

Сулла закусил губу и принялся рассматривать свои руки, чтобы не выдать потаенных мыслей.

– Я ничуть не способствовал этому, – был его ответ.

– Об этом знаю я. А как насчет Марка Эмилия Скавра?

– О боги! Надеюсь, он ни о чем не догадывается.

– А я полагаю, что он неплохо осведомлен, – возразила Аврелия.