Т. Браун - Зимний цветок

– Как вы думаете, сегодня она гордилась бы вами? Вы отказываетесь даже обсудить работы молодого автора только потому, что я принадлежу к неугодному вам полу. – Редактор приготовился снова бушевать, но девушка предупреждающе вскинула руку. – Я очень горжусь своим отцом, мистер Герберт. Он никогда бы не сделал того, что совершили вы. Он понимал, что и женщины, и мужчины могут в равной степени питать страсть к науке.

– Возможно, причина в том, что ваш отец не ученый, мисс Бакстон. Позвольте пожелать вам хорошего дня.

Мистер Герберт отвернулся, и Виктория направилась к двери, но на пороге обернулась:

– Вы ошибаетесь. Моего отца звали сэр Филип Бакстон, и он не только известен своими работами в ботанике, но и получил за них рыцарское звание. А теперь позвольте откланяться.

Девушка вышла из кабинета с высоко поднятой головой, но самообладания хватило лишь на то, чтобы миновать стол секретаря и выйти за дверь. Сейчас она стыдилась собственной глупости. Неужели она действительно надеялась, что, раз ей повезло родиться в семье, где ценили за заслуги и не обращали внимания на предрассудки, все вокруг считают так же? Ведь даже мадам Кюри как-то рассказывала о надменном отношении многих ученых мужей. Но Виктория не усвоила урока. Вместо того чтобы продолжить писать под псевдонимом, ей захотелось получить всеобщее признание своего таланта. Что за нелепая гордость! Девушка увидела ожидающий у тротуара автомобиль Кита, и из глаз брызнули свежие потоки слез. Неужели придется признаться другу в пережитом унижении! Виктория проскочила мимо машины, и через секунду за спиной хлопнула дверь.

– Что случилось? Он тебя обидел? Хочешь, я вызову его на дуэль?

– Нет! Просто можешь сказать, что предупреждал. Ты же знал, что так и будет.

– Я пока даже не знаю, что случилось. Откуда, если ты не захотела взять меня с собой?

– Меня прогнали, даже не выслушав. Для женщин открыта только вакансия наборщицы. Редактор в итоге отказался печатать даже первую статью.

– О господи! Прости.

Жалость в голосе Кита вызывала желание стукнуть кого-нибудь. Предпочтительно его самого. Виктория сунула Киту в грудь свой ридикюль, и он послушно его подхватил.

– Но ты же знал, что так выйдет! Знал! Почему?

– Я не знал, но догадывался. Большинство мужчин пока не готовы к таким женщинам, как ты и Ровена.

Виктория, со стиснутыми кулаками, повернулась к нему лицом:

– Но это…

На языке вертелось слово «нечестно», но ей не хотелось выглядеть ребенком. Будто она ожидала, что жизнь идет по каким-то правилам, хотя их нет и уповать на них наивно.

– Неправильно, – закончила девушка, избегая взгляда Кита.

Она не сомневалась: он прекрасно понял, что она собиралась сказать, и Виктория смутилась от собственной избалованности и незрелости. И почему мир в качестве исключения должен относиться к ней честно?

– Это неправильно, – повторила она, развернулась и зашагала по тротуару.

– Виктория! Ты куда?

– Не знаю.

Краешком глаза она заметила поданный шоферу сигнал. Автомобиль медленно тронулся с места. Виктория чувствовала себя глупой девочкой, нуждающейся в няньке. Мысль о том, что над ней трясутся, как над бомбой с зажженным фитилем, разозлила еще сильнее. Но как заставить окружающих воспринимать ее серьезно, если она сама продолжает вести себя как ребенок?

Мать Кейти оказалась высокой, худощавой женщиной с выцветшими каштановыми волосами и живыми черными глазами, излучающими тепло. Она выглядела не намного старше дочери, и лишь артрит выдавал настоящий возраст. Распухшие суставы придавали рукам сходство с узловатыми корнями. После долгих лет, проведенных за грязной поденной работой, женщина с удовольствием ухаживала за домом и восхищалась успехами дочери и трех ее подруг. Мюриэль Диксон не жеманилась и открыто говорила о незаконном происхождении своего ненаглядного дитяти. Хотя гораздо охотнее она поведала Пруденс о том, как гордится, что Кейти сумела пробиться в жизни и работала служащей в конторе. Сэр Филип Бакстон, благодаря которому и стало возможным чудесное превращение, причислялся в этом доме к лику святых.

– На землю его послал сам Господь Бог, не иначе. Это уж как пить дать, – закончила хвалебную речь мать Кейти.

Уже полмесяца два раза в неделю Пруденс приходила к Мюриэль, училась вести хозяйство, послушно поддакивала восхвалениям в адрес покойного сэра Филипа и пожимала плечами в ответ на недоумение по поводу ее мастерства в содержании дома, а точнее, его полного отсутствия.

– Поверить не могу, что ты даже пироги печь не умеешь.

Женщина пораженно покачала головой и сунула руки в миску с тестом. Пруденс, как могла, старалась повторять движения наставницы. На прошлой неделе она научилась готовить булочки и гладить постельное белье. Девушка выстирала и высушила простыни дома и принесла их Мюриэль для глажки. Обучение прошло хорошо. Пострадала только одна простыня, но пожилая женщина заверила, что, если заправить прожженный угол под матрас, Эндрю ничего не заметит.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

И почему мне приходится учить эту дурочку? (фр.)

Выбирайте выражения, я-то говорю по-французски (фр.).

Уолтер Ричард Сикерт (1860–1942) – английский художник.