Светлана Талан - Расколотое небо

Любила сельская молодежь качели, старые заменяли новыми, но сооружали их на том же месте. Именно на качелях завидный парень Павел Черножуков впервые поговорил с будущей женой Надеждой. Конечно, он давно заприметил проворную, трудолюбивую и тихую синеглазую соседку. Она была единственным и поздним ребенком у своих родителей. Днем Надя работала на поле вместе с ними, а когда Павел проходил мимо, прятала глаза и смущенно отворачивалась. Если он пытался заговорить с ней, Надежда краснела и убегала домой. И только когда повзрослела и пошла с подружками на качели, Павлу удалось с ней заговорить. Ему сразу понравились и ее стеснительность, и скромность, и трудолюбие. К тому же их наделы располагались рядом, поэтому никто не возражал, когда парень и девушка решили пожениться.

Вскоре родители Нади умерли, межу распахали, объединив наделы. Супруги тяжело работали, но щемящее, волнующее ощущение того, что это их земля, не оставляло даже в самые трудные дни. Они мечтали об увеличении надела и шли к цели через тяжкий труд. Когда приходила зима, Надежда пряла полотно. При свете лампы сидела она за станком допоздна, чтобы ранней весной, в марте-апреле, когда в озеро стекутся воды и зальют зеленые луга, вынести туда на коромыслах полотно и отбелить на солнце. Со всего села собирались у воды хозяйки, чтобы рано утром разостлать полотно, а вечером забрать. Выбеленную ткань красили в разные цвета, чтобы сшить юбки девчонкам, а мальчишкам рубашки и брюки. Из некрашеного белого полотна шили нижнее белье, женские рубашки украшали вышивкой, даже полотенца – и те мастерицы расцвечивали узорами. Надежда замечательно управлялась, хватало полотна и семье, оставалось и на продажу.

Однажды весной удалось продать Надино полотно и остаток зерна на посев. Тогда Черножуковы купили соседский надел земли. Сколько же радости принесло им первое приобретение! Надя плакала от счастья и готова была целовать эту землю. Их землю. Землю, за которой сейчас пришли, которую хотят забрать в коммуну. Вот так просто, будто они только что ее дали, а потом передумали и потребовали вернуть. Но это же не их земля! Она принадлежит Черножуковым, ведь на ней их пот, и кровь, и труд, и радость.

После возвращения из области, с совещания, Кузьма Петрович Щербак и Иван Михайлович Лупиков созвали коммунистов села.

– Товарищи! – торжественно начал Иван Михайлович. – Мы собрали вас, чтобы сообщить о грандиозных планах, которые мы с вами должны претворить в жизнь немедленно! На совещании в области руководство более детально ознакомило нас с документами ноябрьского пленума ЦК ВКП (б). На нем перед каждой областью была поставлена задача сплошной коллективизации. Для выполнения этой миссии в наше село и соседние хутора были направлены, как вы уже знаете, я, уполномоченный от Государственного политического управления, и Кузьма Петрович, наш парторг. Коммунистическая партия возлагает на нас с вами большие надежды. А что мы имеем на это время? В соседних селах уже прошла коллективизация, крестьяне массово записываются в колхозы, есть машинно-тракторная станция, куда государство прислало первые трактора и сеялки. Ускорение коллективизации заострило вопрос о судьбе кулачества. Недавно, в декабре этого года, на конференции историков-марксистов товарищ Иосиф Сталин поставил перед нами задачу ликвидации кулачества как класса.

Иван Михайлович так запальчиво говорил, что раскраснелся, запыхался и закашлялся. Кузьма Петрович предусмотрительно подал ему стакан воды. Мужчина опрокинул его одним духом и сразу же продолжил:

– А что у нас? Провели первое крестьянское собрание. Не буду скрывать, что лишь благодаря совету Кузьмы Петровича я не ставил на нем вопроса о вступлении в колхоз. Мы дали крестьянам время на размышления. Село расшевелили, как пчелиный улей. И какие пошли разговоры? – обратился он к коллегам-коммунистам, которые сидели молча напротив оратора. Кто-то из мужчин отвел взгляд, кто-то опустил глаза, но нашелся один, готовый дать ответ.

– Да, вы правильно сказали, – поднявшись, сказал Семен Семенович Ступак. – Село гудит как улей. Разное говорят о коммунах. У людей только и разговоров о колхозах.

– А скажи мне, Семен Семенович, готовы ли они к вступлению в колхозы? – прищурившись, спросил чекист.

– Как вам сказать… – запнулся мужчина.

– Говори как есть. Ты же коммунист!

– Готовых хоть сейчас вступить лишь единицы, – на одном дыхании выпалил Семен Семенович.

– Как это?!

– Есть желающие вступить, но это все бедные, очень бедные люди. У них маленькие наделы, много ртов, а скотины мало, – уточнил Ступак.

– А остальные? Что их не устраивает?

– Не хотят отдавать свое в общественную собственность. Понимаете, они еще не готовы распрощаться со своим добром.

– Их кто-то подстрекает? Морочит головы?

– Да нет, – неуверенно ответил Семен Семенович. – Привыкли иметь что-то свое, прикипели к нему, а все новое у нас в селе воспринимают настороженно. То есть я хочу сказать, что в колхоз пойдут, но не все.

– Богачи не подстрекают людей?

– Не слышал этого, врать не буду.

– Большое партийное вам спасибо! – сказал Иван Михайлович. – Товарищи! Вот на таких принципиальных коммунистов мы с вами должны опираться! Мы призваны воплотить в жизнь проект великих преобразований пятилетнего плана, принятый партией еще в прошлом году. Главная его задача заключается в том, чтобы капиталистический мир в экономическом отношении догнать и даже перегнать. Наш дальновидный старший товарищ Сталин предвидит, что реализация плана может встретить сопротивление некоторых крестьян, которых мы должны лишить собственной земли. Но он мудро сказал: «Не разбив яиц, не поджаришь яичницу». Поэтому, товарищи, несознательным элементам мы не должны заглядывать в рот. Нужно рубить с плеча! Хватит кулакам эксплуатировать народ! Никаких батраков! Свободный труд на свободной земле! – уже кричал, надрывая голос, чекист. Он закончил, запыхался, снова выпил воды. – Кулаков заставим отдать землю колхозу, – сказал он хриплым голосом.

– Можно мне слово? – поднял руку парторг.

– Прошу, – ответил Иван Михайлович.

– Согласен с товарищем Лупиковым, – сказал он, вставая. – Государство на пороге великих преобразований. По стране широкой поступью идет коллективизация. Люди добровольно пишут заявления о вступлении в колхозы. Обратите внимание: добровольно! Если наши односельчане не хотят идти – это мы недоработали, плохо вели разъяснительную работу. Мы должны спешить, но до следующего собрания у нас есть еще немного времени. Я обращаюсь к директору школы: проведите работу с учителями. Их мало, но они должны поговорить с родителями учеников. Нужно самим идти по хатам, а также считаю целесообразным подключить к работе комсомольцев. Из них потом сформируем актив. Особое внимание мы должны обратить на сельских богачей.