Йенни Йегерфельд - Двухмерный аквариум для крошечных человечков

Энцо дернулся и машинально выпрямил спину. Он и в самом деле сутулился, будто хотел стать невидимым, съежиться, хотя чем больше он горбился, тем больше на него обращали внимания.

– О, какие люди! Майя Мюллер-Шмюллер! Ну, сколько сегодня пальцев отпилила? – спросила Вендела, вызывающе глядя на меня. Слухи о вчерашнем членовредительстве распространялись со страшной скоростью. Наверняка Симон не отходя от кассы выложил фотки на все самые идиотские сайты, какие только смог найти. Вот спасибо.

Дебил Ларе тупо хохотнул и с хлюпаньем допил содержимое банки.

Одного я никак не могла понять про Венделу – как можно быть такой откровенной стервой и в то же время учиться на естествознании? Разве умным девицам естественнонаучного склада ума не положено быть милыми и благовоспитанными? Мне всегда казалось, что это должно быть прописано мелким шрифтом в правилах приема. В таком случае она их явно не читала.

Я ничего не ответила, только безразлично посмотрела на нее. Короткие светлые волосы. Большие голубые глаза. Чуть вздернутый нос. Она вполне могла сойти за симпатичную – если бы не была такой редкостной дрянью, конечно.

Я представила, что передо мной неодушевленный предмет. К примеру, камень. Вендела – камень. Я долго отрабатывала этот взгляд перед зеркалом, холодный и безразличный. Очень полезный прием. Я уже опробовала его на папе. Он дико взбесился. «Не смей на меня так смотреть! – заорал он, замахав руками. – Ты сейчас похожа на Яну. У тебя… такой же взгляд!»

И хотя мне страшно не понравились его слова, пришлось признать – в них что-то есть. У мамы в самом деле иногда бывал такой взгляд. Когда она, по ее собственному выражению, «уходила в себя». Становилась далекой и чужой.

Отчужденной.

Неужели мы с ней и правда такие? Неужели я такая же, как она?

– Ну ты, чмо, отвечай, когда с тобой разговаривают, – подхватил Ларе, которому явно нравилась роль подпевалы.

– Я вроде бы вежливый вопрос задала, – продолжила Вендела, – ты там себе никаких больше пальцев не отпиливала?

– Этот, по крайней мере, на месте.

Я показала средний палец, чуть не засунув его Венделе в нос.

– О, какие мы нервные!.. – ответила Вендела с фальшивой обидой в голосе. – Я просто спросила. Я же все понимаю, тяга к членовредительству и все такое. Была бы я на твоем месте, наверное, еще не так себя калечила. Просто я всегда думала, что вы, эмочки, себя втихую увечите, не так демонстративно.

О боже. Это ее классический наезд или все действительно думают, что я это нарочно?

Я убрала палец.

Повторила про себя: «Вендела – камень».

Дебил Ларе заржал и потянул меня за узкую черную подтяжку, поддерживающую ядовито-зеленые треники – я откопала в секонд-хенде отпадный тренировочный костюм из лайкры в стиле восьмидесятых. Совсем новехонький – и всего за пятьдесят крон! Даже в оригинальной упаковке, шуршащем прозрачном пакете. Грех было не купить.

– А это у нас что? Вы, «эстеты», конечно, известные уроды, но это же просто праздник какой-то! Ты как из психушки сбежала.

«Психушка» он выговорил по-английски, mental institution. Он оттянул подтяжку и резко отпустил. Грудь обожгла мгновенная боль, но я не подала виду, бесстрастно глядя на него.

Он – камень.

– И правда, чего это ты? – сочувственно подхватила Вендела. – Сосешь-сосешь, а на нормальную одежду все никак не заработаешь? Уже бедных психов обираешь?

Я несколько раз повторила про себя: «Она – камень. Она – камень. Она – камень».

Наконец я ответила:

– Я-то неплохо зарабатываю, а вот у матери твоей проблемы. Демпингует почем зря, минет – двадцатка. Остальным шлюхам это не нравится.

Только хорошенько приглядевшись, можно было уловить ее реакцию. Может, она тоже репетирует перед зеркалом? Непроницаемое выражение лица. Ледяной взгляд. Но я-то заметила, как напряглись мышцы шеи и сузились глаза.

Краем глаза я увидела, как Энцо будто невзначай отодвигается еще дальше и подумала, не обидеться ли на него за такое предательство, но потом решила, что его можно понять. Я же его не спрашивала, сама полезла на рожон.

Не моргнув глазом, я спокойно выдержала взгляд Венделы и Ларса, затем отодвинула их плечом и пошла дальше. Тело Ларса было собрано и напряжено, как у бойцовой собаки в стойке, и, хотя я ненавидела его всей душой, было что-то неуловимо сексуальное в этом напружиненном, готовом к нападению теле. Наверное, какой-то нездоровый инстинкт.

Когда я прошла мимо него, он отвесил мне подзатыльник. Стукнул он не особо сильно, но удар пришелся прямо по шишке на голове. От неожиданной боли я осела на пол и громко застонала. На лице Ларса отразилось удивление – он явно не рассчитывал на такой эффект.

– Ах ты, сучка драная! – прошипела Вендела у меня над головой. В уголках рта образовались крошечные, чуть заметные капли слюны. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, развернулась и зашагала прочь. Мы с Ларсом недоуменно посмотрели друг на друга. Нас явно волновал один и тот же вопрос: неужели моя взяла?!

Проходящие мимо ученики, лица которых казались мне смутно знакомыми, были вынуждены меня огибать. Я не делала ни малейших попыток встать, просто лежала на полу, прислушиваясь к отголоску удара в моей голове. К ощущениям боли – жесткой и теплой.

Дебил Ларе состроил мину, которая, видимо, должна была казаться угрожающей, и потрусил за Венделой, как похотливый, но верный пес. Я с досадой отметила, что упустила момент для ответной колкости.

Энцо осторожно приблизился, готовый в любой момент слинять, если они надумают вернуться. Наклонившись надо мной, он протянул руку. Его круглые щечки печально отвисли. Он открыл рот и затараторил – быстро и, как всегда, бессвязно:

– Блин, я, конечно, понимаю, что от них… что от этих ничего нельзя ожидать, но это уже совсем… Как меня это достало… Эти их вечные шуточки про шлюх! Пошлость какая… Как вообще можно… так относиться к девушкам… женщинам…

Пока он подыскивал нужное слово, я его перебила.

– Лично меня это не трогает. Я вообще не понимаю, что плохого в том, чтобы заниматься сексом за деньги? Миллионы женщин делают это бесплатно – и кому от этого лучше? Не правильнее ли монетизировать процесс, а не заниматься благотворительностью? Я считаю, мы должны пересмотреть свое отношение к шлюхам, обратиться к истокам, сделать переоценку ценностей, вернуть этому занятию былую славу! Да-да, как это было сделано со шведским флагом, опороченным неонацистами!

Энцо неловко переминался с ноги на ногу. Это было низко с моей стороны, и я это знала. Энцо просто хотел дать мне понять, что он на моей стороне. Но меня понесло. Он тихо промямлил:

– «Монетизировать процесс»… А попроще нельзя?